Феликса арестовали в воскресенье, когда в жандармском управлении никого из начальства не было. Поэтому свой доклад об аресте вахмистр отложил до следующего дня. Арестованного отправил в камеру при полицейском участке, а вещественные доказательства завернул в ситцевый платок, прошил сверток суровыми нитками, прижал сургучной печатью.
После этого он занялся допросом Римаса.
— Откуда ты знаешь Эдмунда Жебровского? — спросил вахмистр Римаса.
— Кого?
— Жебровского, говорю, откуда знаешь, которого взяли?
— А!.. Дак он не Эдмунд — он по-другому себя называл... Яковом! Переплетчик он. Встретились с ним на страстной неделе. Про наш завод спрашивал, просил на работу устроить. Где живет, не говорил... Встречались в пивной рядом с заводом. Я было осерчал на него — думал, мою девчонку отбить хочет. Да вроде нет — он только выспрашивал ее обо всем — она на швейной фабрике работает в Алексоте. Я об этом их благородию уже рассказывал, — Римас кивнул на жандарма. — Они мне за то десятку обещали выдать.
— Ладно... Распишись под протоколом, вот здесь.
— А я неграмотный... У нас от деревни школа верст двенадцать, не находишься... Может, крестик поставить?
— Ничего, обойдется и так. Подпишем за неграмотного.
Вахмистр вытащил из кармана смятые деньги — пятерку, трешницу и две бумажки по рублю. Разгладил, поглядел на них с сожалением. Подвинул на край стола. Потом передумал:
— Хватит тебе и восьми рублей. Держи, да не болтай...
— Мне десять полагается, — робко выговорил Римас.
— Мало что полагается!.. В другой раз больше получишь. Ступай!
Когда подросток вышел, вахмистр протянул долговязому помощнику смятую, засаленную рублевку.
— Держи! Делю пополам — по-честному... В нашем деле все должно быть по справедливости.
В ковенском жандармском управлении «по справедливости» жили не только нижние чины и рядовые жандармы.
Во главе ковенского охранного отделения стоял полковник Владимир Дормидонтович Иванов, человек лет сорока пяти, с характером мягким и покладистым. Владимир Дормидонтович зла никому не желал. Он лишь действовал по закону, по долгу службы и не отступал от этого ни на мизинец. Внешне был вполне респектабелен: нафабренные усы, хороший цвет лица, подтянутая фигура, всегда тщательно выбритый, благоухающий одеколоном «Четыре короля».
Утром в понедельник полковник ознакомился с протоколом первого допроса Жебровского. Заурядное дело, мальчишеские забавы в поисках романтики. Но Владимир Дормидонтович никогда не оставлял дел незавершенными. В то же утро он письменно доложил начальнику жандармского управления о произведенном аресте.
Почерк у полковника был витиеватый и запутанный, как и характер. «В стиле барокко», по выражению его помощника, следователя ротмистра Челобитова.
Начальник охранного отделения писал:
«В Ковенское жандармское управление. 18 июля 1897 г. Секретно.
Состоящий на меднолитейном заводе Рекоша рабочий Михаил Римас заявил вахмистру вверенного мне отделения Барковскому, что какая-то неизвестная личность неоднократно являлась на указанный завод и просила зарекомендовать его в рабочие, а потом говорил, что хорошо бы, если собралась компания человек двести и устроила бунт, чтобы для нас, рабочих, сделали то, что мы пожелаем. При этом Римас заявил, что познакомился с этим господином весной сего года. Он неоднократно давал Римасу читать сказочки, но в них ничего противуправительственного не было.
Вчера, 17 июля, им было назначено свидание Римасу в сквере у военного собора, и тут вахмистр Барковский в сопровождении унтер-офицера Танебора, по указанию Римаса, арестовал эту личность. При обыске у него в карманах найдены вырезки из газет, разные записочки, относящиеся к разным вопросам. Он назвался дворянином города Минска Эдмундом Ромуальдовичем Жебровским. Арестованный от показаний отказался. Сегодня Жебровский заключен под стражу в ковенскую замковую тюрьму.
Предварительным дознанием серьезных деяний не установлено.
Об изложенном имею честь уведомить.
Полковник Иванов».
Занятый текущими делами, полковник вскоре забыл об арестованном. Только после обеда, вернувшись на службу, он принял для доклада ротмистра Челобитова. Говорили о том о сем, и под конец полковник сказал:
— Э, чуть не забыл, Глеб Николаевич, там вчера юнца какого-то взяли по агентурному донесению. Так вы поинтересуйтесь, что там такое. Припугните его да отпустите на все четыре стороны. Велика беда — сказки давал читать...