Согласно тем же агентурным источникам, он, Дзержинский, и по настоящее время продолжает свою преступную деятельность в воинских частях, расквартированных в Привисленском крае. Узнав неизвестными путями о распоряжении из Санкт-Петербурга варшавскому генерал-губернатору господину Скалону — перебросить войска из Привисленского края для участия в подавлении революционных беспорядков в Москве и центральных губерниях империи, он и его единомышленники развили преступную деятельность в целях нарушения сего правительственного распоряжения путем агитации в войсках, демонстраций и забастовок на железных дорогах и в промышленных предприятиях».
Получалось, что охранка о многом знала через своих секретных осведомителей. Все теснее сжимала она кольцо вокруг революционного подполья...
Феликс Дзержинский и Яков Ганецкий были очень близки к действительности, когда предполагали, что где-то рядом с ними находится провокатор, связанный с варшавской охранкой.
Россия клокотала, и вот-вот мог грянуть революционный взрыв. Несколько недель, минувших после освобождения из тюрьмы, Феликс почти не бывал в Варшаве — то уезжал в Лодзь, то задерживался в Домброве, то ненадолго останавливался в Ченстохове, чтобы через день-другой снова быть в Ковно или на побережье. Готовилась политическая стачка.
Сложная обстановка складывалась в Домбровском бассейне. Казалось бы, все подготовили здесь для всеобщей забастовки. Ждали только сигнала. Ждали, собственно, не сигнала — примера: кто первый начнет. Так уж издавна повелось, что борьбу начинали доменщики, сталевары металлургического завода «Гута Банкова». Но последнее время на заводе происходило что-то неладное. Среди рабочих верховодили националисты-пилсудчики из ППС и никого не допускали на завод, в свою вотчину. Особенно это касалось социал-демократов: «чужаков» и близко не подпускали к заводским воротам.
Некогда отвлеченные споры переходили теперь в открытую борьбу. У ППС на все был готовый ответ. Касалось ли это поддержки революции в России или совместных выступлений польских и русских рабочих в Домбровском бассейне. «У поляков свои интересы, — твердили они. — Какое нам дело до москалей!»
— Ну и что будем делать? — спросил Феликс, когда члены районного комитета социал-демократов рассказали ему о положении в Домброве.
— Вот то-то и оно, что делать... Сами ломаем головы.
— Ну а рабочие-то сами как на все смотрят?
— Понимают... С каждым в отдельности поговоришь — согласны. Кто ж возразит против того, что за рабочие права надо вместе бороться! Но все это за заводскими воротами. А на заводе — дело другое...
А если обойтись без ППС? Собрать митинг и поговорить с рабочими?..
— Как с ними поговоришь? Не пускают!
Когда шли к заводу, уверенности в успехе не было. Обед заканчивался, и сторожа собирались закрывать ворота. Этим моментом и решили воспользоваться: с последними рабочими прошмыгнуть на завод. Но вахтеры были натренированы, сразу опознали чужих и перед их носом попытались захлопнуть тяжелые железные створки. Еще секунда — и все пропало бы: завод что крепость, пройти невозможно. В последний момент, когда ворота должны были сомкнуться, Феликс поставил сапог в щель между створками. С той стороны кто-то нажал, видно уперся плечом, но сапог мешал, ворота не закрывались. Тогда уже нажали снаружи, оттеснили сторожей и прорвались на завод. Во дворе еще толпились рабочие, не успевшие разойтись по цехам.
— Товарищи, все на митинг! Зовите всех на митинг! — кричали «чужаки». Они искали глазами хоть какое-то возвышение и, не найдя ничего другого, взобрались на пожарную лестницу.
Через несколько минут на заводском дворе стало тесно, а из цехов валом валили все новые толпы.
Первым говорил Дзержинский. Поднявшись по ступенькам лестницы, он увидел перед собой сотни и сотни рабочих, глядевших на него и еще не знавших, что им скажет незнакомый оратор. Говорить нужно было очень коротко. Успеть сказать главное, пока заводская администрация еще не опомнилась.
— Товарищи! Я привез вам привет от варшавских рабочих, которые объявили всеобщую политическую забастовку в поддержку наших русских братьев, поднявшихся против царского самодержавия. Варшавские пролетарии уверены, что вы тоже будете с нами... Бросайте работу, товарищи! Долой царское самодержавие!.. Прошу поднять руки, кто за всеобщую стачку.