Ты уже тут бывал?
Сокращая расстояние до «Фелисетта», звездолет столкнулся с буйным нравом погоды Аттона, решившей встретить гостей сильным ветром со снегопадом. Разумеется, подобное волнение никак не могло навредить конструкции и материалу чуждого планете транспорта, но все же некая борьба явно ощущалась. Небольшая вибрация в совокупности с толчками не впечатляли своей угрозой никого из старших даже близко с той силой, которая без предупреждения нахлынула на еще не окрепшие детские умы.
Если бы на Максима обратили внимание, то без промедления заметили бы волнение, граничащее с почти что азартом на почве любопытства перед новым местом прибытия. Оно интриговало своими тайнами не меньше первого или любого другого, а представить тот момент безразличия к неизвестному – это для него непосильная задача. Он впился двумя глазами в иллюминатор, двигая порой шеей, словно цапля, надеясь первым из первых углядеть таинственный «Фелисетт», совершенно уже позабыв о родителях, как и обо всех вокруг. Хотя именно родители и брали его в самые разные командировки, позволяя видеть мир за пределами дома, знакомиться с новыми людьми и находить новые интересы, надеясь дать ребенку разноплановое представление о жизни. В этот же раз он впервые посещает не обжитые территории, а одинокое строение на безлюдной планете, что чуть ли не на периферии галактики, – комбинация этих фактов пробирала до мурашек.
И без того гиперактивное воображение получило идеальный источник для удовольствия путем представления всех темных уголков «Фелисетта», где, помимо историй ранее обитавшего там персонала, Максим визуализирует вскрытие старых тайн, поиск разгадок и нахождение кладов, может быть, даже спасение всех от лап страшного зверя или же предотвращение катастрофы, героически принимая волевое решение! Ух, какие краски бурлили в голове десятилетнего мальчика, всегда отдававшегося фантазиям и приключениям с завидным азартом! А под его скафандром, в нагрудном кармане куртки, лежала коробочка, где он хранил памятные вещички с каждой такой поездки, причем три из них были на космических станциях, не сильно отличающихся друг от друга, а три другие были уже на планетах, где Максиму посчастливилось познать быт разных колоний. Хотя сам он мечтает изучить все шесть из семи заселенных в разной степени планет – на Земле он уже был – и чуть ли не каждую орбитальную и космическую базу, численность коих переваливает в общей сумме за сотню. Юная фантазия полна энтузиазма, чему всегда следует радоваться чуть больше, чем меньше, из‑за скоротечности такого редкого процесса. И вот сейчас, приложив руку на место ее хранения, он уже предвкушал пополнение коллекции. «Наконец‑то настоящие приключения!» – повторяет он себе непроизвольно снова и снова, чуть ли не вслух, предвкушая начало новой жизни, где не надо более страдать на трудноусваиваемой учебе и скучать от безделья в ожидании родителей с бесконечной работы. Вся эта тряска звездолета, снегопад за окном и кромешная интригующая темнота так его увлекли, что он напрочь забыл еще и об обещании отцу помогать и заботиться о маме, заметно изменившейся за последние три месяца в сторону отрешения, особенно по отношению к сыну. Более того, он даже не обращал должного внимания на Нору, хотя никогда не чурался новых знакомств, как и не проявил энтузиазма при встрече с дедушкой Холдом, пусть тот и неуверенно напомнил, как последний раз видел внука, когда тот еще толком ходить не научился. И, как часто бывает, за великим возбуждением приходит горькое разочарование, а именно – несоответствие ожидания и действительности. Звездолет перестало трясти, снегопад поутих, а темнота расступилась перед мощными прожекторами на корпусе снаружи, предоставляя возможность узреть вполне обычное, скучное окружение. Для Максима подобное не впервой, но, увы, опыта пока было мало, чтобы заблаговременно подстроиться под открытие действительности. А «Фелисетт» – это тот пример примитивной унылости в угоду максимальной практичности, и если существует визуализация такого понятия, как скукота, то изображение базы будет самым идеальным воплощением термина. Ну а плавная посадка и взгляд на «Фелисетт» в ста метрах от правого борта растопили бурную фантазию окончательно.