Вот и пыжился этот несчастный маленький человечек, изо всех сил делая вид, что он большой. Пытался за счет глупого мальчишки (меня) казаться чуть значимее. И я мог бы оспорить его более чем кретинское заявление. Мог бы рассказать, что не у одного меня в доме квартирует куча оружного люда. Мог бы поставить на место, предъявив перстень фон Киффера, в конце концов. Но что это мне давало?
Ничего хорошего. Третий вариант сейчас был очень некстати. А первые два позволили бы втянуть меня в ненужную свару с графской стражей. Нет, суд я бы скорее всего выиграл, так как был в своем праве. Но и в кутузке посидеть скорее всего пришлось. Причем, непонятно как долго. Не думаю, что дело какого-то там мальчишки, пусть и с барашком купца, стали бы рассматривать на следующий же день.
Но ведь была еще и Ирвона. Которая не дала бы меня так просто забрать. А это смерть, кровь и окончательно испорченные отношения с графом. Придется надолго забыть о Фельске, и о Фолье Йри. Не говоря уже о том, что остальные владетели вряд ли останутся в стороне и с удовольствием впрягутся в загонную охоту за таким строптивым мною.
Короче говоря, пришлось утереться и подчиниться. Забавно, что лейтенант, похоже, от меня подобной покладистости не ожидал совершенно. Думал, наверное, что я начну брыкаться, обзываться и лезть на рожон.
Не дождался. После чего вдруг начал меня оскорблять. Натурально так. Просто самыми последними словами крыл. И родителей моих даже вспомнил.
И тут у меня зародились некоторые подозрения. Ну не может даже самый мерзкий человечишка-самодур быть настолько неадекватным. Нет, может конечно, но это все же офицер стражи. Пусть и не из самых высокопоставленных. Вряд ли он дослужился до лейтенанта, будучи настолько неуравновешенным. И что из этого следует? Да, то, что если человек ведет себя не так, как должен, то это ему нужно.
И вариантов странного поведения остается не так уж и много. Лейтенанту Натису зачем-то нужна моя негативная реакция. Зачем? Чтобы арестовать меня? Так что ему мешает? Сказал бы, что я хочу на него напасть и всего делов. Но не говорит. Следовательно, что? Нужны свидетели этого нападения. Причем, такие, чьи показания не будут вызывать вопросов. И кто же это может быть? Да все стражники, кроме самого лейтенанта, так как он лицо причастное. Следовательно…
Я дико заорал. Так, будто меня медленно резали. Не прошло и доли секунды, как внутрь кабинета ворвалась целая толпа стражников. Что примечательно — не тех, что меня сопровождали.
— А ну отойди от л… — начавший еще в коридоре эту фразу сержант удивленно замер, рассматривая меня, мирно сидящего на стульчике в паре метров от стола. Потом он перевел взгляд на столь же ошарашенного моей выходкой лейтенанта и как-то неуверенно продолжил: — Мы услышали крик. И подумали, что…
— Что я напал на вашего командира, — улыбнулся я сержанту. — Но нет. Это просто моя болезнь. Кричу иногда, знаете. Так что, господин Натис, у вас остались ко мне еще вопросы? — обратился я уже к хозяину кабинета.
— Нет… То есть да. Сержант, выйди.
— Я арестован? Вы в чем-то меня обвиняете? — не успокаивался я, пока толпа стражников потихоньку рассасывалась.
— Нет, но…
— Ну раз нет, то разрешите мне откланяться, — я поднялся на ноги.
Он понял, что проиграл этот раунд. Да, он все еще мог мариновать меня в кабинете, даже арестовать мог. Но ему это абсолютно ничего бы не дало. Я все еще оставался подданным графа де Феля, более того, носил кольцо его банка. Короче говоря, был уважаемым человеком. Пусть и молодым. Следовательно, и мой арест, и мое исчезновение, не говоря уже о смерти, вызвало бы слишком пристальное внимание к личности лейтенанта. Чего он явно не хотел.
Нет, если бы в деле были замешаны шишки покрупнее, вроде того же капитана, или еще какой фигуры похожего статуса, то со мной бы никто не церемонился. Только вот и разговор был бы совершенно иным. Точнее, в ином месте. Уверен, что будь моя подстава санкционирована кем-то выше, то не я ехал бы в Фельск, а меня ехали. В кандалах.
— Можете идти, — наконец бросил лейтенант. — Но, если через два дня в вашем доме по-прежнему будут квартировать наемники, то вы будете обвинены в подготовке бунта против его милости, графа де Феля.
Я на это ничего не ответил. Лишь молча поклонился хозяину кабинета, после чего кивнул стражникам, начисто проигнорировав сержанта и быстрым шагом направился в конюшню. Мне не препятствовали. Даже стилет мой дожидался меня там, где я его оставил.