- Что?! Ты нарываешься что ли?
- Остыньте, ребята, мы же в тюрьме, – попытался я прекратить конфликт.
- Центр, ты прав, – остановил издевательство Дирк, - кроме как тюрьмой это место и не назовёшь.
- В следующий раз попридержи язык, – пригрозил Дирку Влад, на что тот лишь хмыкнул и развёл руками в разные стороны. Придерживать в следующий раз язык он явно не собирался. Да уж, тяжёлый характер. Защитная реакция детских комплексов? Хотя какие детские комплексы у человека, выращенного из пробирки? Хотя, скорее всего, такой человек должен полностью состоять из комплексов. Или нет? Надо будет поинтересоваться у него потом – может быть он не из пробирки.
Воцарившееся молчание ознаменовало парад мыслей и воспоминаний, запоздало пронёсшихся в головах моих соседей, но только не в моей голове – я не помнил ничего… Кто я, откуда я, зачем я здесь? Почему нас пятерых здесь собрали? Что нас объединяет, кроме примерно одинакового тридцатилетнего возраста?
Было заметно, что за пять минут перед глазами моих товарищей по несчастью пронеслись сохранённые обрывки предыдущей жизни, когда они были нормальными мужчинами, которых нисколько не притесняли в правах. Ну, по крайней мере, не настолько, чтобы превращаться в дойных коров, которыми мы сейчас, кажется, и являемся.
- Так, ребята, – наконец прервал я тишину. – Мы должны выбираться отсюда!
Что тут сразу началось! Дверь с шумом разъехалась двумя створками, и из неё по очереди вынырнули шесть человек в белоснежных облегающих комбинезонах и наглухо закрытых шлемах. Мы не успели и глазом моргнуть, как уже оказались сбиты с ног. Над нами возвышались фигуры надзирателей или, скорее, надзирательниц. В руках они сжимали какое-то футуристическое укороченное стрелковое оружие, направленное на нас.
Из памяти вдруг молниеносно всплыли какие-то милитаристические фрагменты, и я оценивающе начал смотреть не на девушек, хотя они были все как на подбор очень даже ничего, а на их оружие. Эргономика была настолько высокой, что оружие лежало в их руках как влитое. Выдвижной приклад упирался в плечо, левая рука держала цилиндрическое цевьё, походившее на какой-то баллон. Пневматическая винтовка? Двухкомпонентный клей, превращающийся в мощную смесь, которая приклеит всех к полу? Как ещё объяснить видимое отсутствие магазина с патронами? Правая рука сжимала рукоятку и держала указательный палец вдоль спускового крючка. Под дулом ствола был установлен странный аналог штык-ножа. Я обратил, наконец, внимание на самих девушек. Все они замерли в одинаковой позе, готовые пристрелить нас по первому нашему шевелению. Признаться, я немного заворожено смотрел на эту ослепительно белую скульптурную композицию – пугающую и прекрасную.
Внезапно одна из фигур заговорила женским, но довольно металлическим голосом, разрушив всю эту художественную идиллию:
- Кто из вас заговорил о побеге?
Ответом ей было лишь молчание. Тогда она коснулась Ивана вышеупомянутым «штык-ножом», оказавшимся электрошокером. Иван в ответ на вылетевшую искру лишь свернулся калачиком и сделал вид, что вырубился, потеряв сознание на мгновение. Но уже через секунду резко сбил с ног мощной подсечкой торжествующе нависающую над ним охранницу, перехватил вывалившуюся из её рук укороченную винтовку и ужалил обидчицу – она упала как подкошенная.
Мы, побуждённые таким поворотом событий, вскочили на ноги, готовые дать отпор и поднять заправский тюремный бунт, но было уже поздно – в нашу камеру начал поступать газ, который мы ощутили по специфическому запаху.
- Диэтиловый эфир… – только и успел обронить Влад, перед тем как вырубился.
«Диэтиловый? Эфир? Нашёл, когда блеснуть знаниями химии!» - подумал я перед задержкой дыхания. Через пару минут с моими друзьями были кончено – они все уснули сладким сном. Я же притворился спящим и упал на пол громче всех. Одна из охранниц подхватила «ужаленную» девушку под руки и оттащила за дверь. Газ исчез также внезапно, как и появился – всего через три минуты я уже мог тихо вдыхать полной грудью, когда мозг уже начал отчаянно колотить из черепной коробки, мягко напоминая о кислородном голодании. Лёгкое головокружение оповещало, что этого «наркоза» я вдохнул всё же предостаточно, и что положение весьма критичное.