- А что я должен помнить? У меня память не девять раз стирали, а намного больше.
- Дело в том, что ты имеешь непосредственное отношение к этому Эксперименту.
- Что?! Я и там засветился?
- Над тобой хорошо поработали эти…
-…Нехорошие амазонки.
- «Амазонки»? Ты назвал их «амазонками»?
- Ну да, а что?
- Кто-то их называл так раньше…
«Специально для Люси и её друзей …шшш… мы ставим лирическую композицию, которая нравилась её другу Инвару»
- Это её возлюбленного так звали? – спросил Влад.
- Нет, - ответила Девятка, - так звали её друга. Как звали возлюбленного, знает только она…
Вдруг из радио с перебоями заструилась очень нежная и грустная мелодия, от которой ком вставал в горле, а мурашки бежали по коже. Смесь давно забытых народных инструментов певуче вела мелодию, плавно разливаясь по сердцу. Затем мягкий баритон, граничащий с басом, затянул тягучую песню на странном, но каком-то знакомом языке. С каждым новым аккордом, с каждой новой пропетой нотой, проникая всё глубже и глубже в подсознание и вызывая новые волны мурашек, песня, вызывая воспоминания о войне и самолётах, вдруг закончилась на самом пике своей кульминации, пробуждая желание жить дальше, не смотря на все грянувшие на нас невзгоды.
- Аж за душу берёт, - еле проговорил я, когда мелодия закончилась.
- Да ну, - протянул Дирк, - затянуто как-то.
- Я тебе сейчас закладки обратно на голову уроню, - оскорбился я за мелодию.
- Ой, ты смотри, расчувствовался что ли? - назойливо спросил Дирк. – Ну, так остановись и поплачь в сторонке. Мы живы и это главное.
- Полегче, Дирк, - вроде как вступился Влад.
- Хватит уже напоминать о наших потерях! – возмутилась Девятка.
- Да не было никаких потерь, - объяснил Дирк. – А те, которых мы якобы «потеряли», спокойно вернулись в лоно Фемины.
- Но они не среди нас! – продолжала наступать Девятка.
- А вы ещё навербуете, - легко отклонил её выпад Дирк, - или с нашей помощью увеличите численность биологическим путём. Мы-то все на месте. Ой, ну кроме Скида.
- Хватит!! – прокричала Девятка.
- Если бы ты был женщиной, - вмешалась Ивори, - то был бы майрой Мариной.
- Звучит как комплимент, – огрызнулся Дирк.
Я прослушал всю их тираду, словно в тумане, так как оставался под впечатлением песни, и когда Дирк переключился на Девятку, я абстрагировался от реальности, параллельно прокладывая нам путь наверх и думая о том, что нам мало, что известно о былых временах. Ведь насколько это бесчеловечно – заставлять забывать всех «непосвящённых» об истинной истории! И теперь любая жительница любого феминополиса, даже являясь потомком пылкого бойца Сопротивления, никогда не узнает о былом величии своих предков – все они будут продолжать жить спокойной «стабильной» жизнью.
«Алексис, я хочу сказать, …шшш… что я всегда надеялась увидеть своих …шшш… потерянных друзей, поэтому …шшш… мы должны верить, что …шшш… наша доблестная экспедиция вернётся …шшш… домой»
- А Люси молодцом держится, - заметил Влад, - верит в нас, что мы вернёмся.
- А что ей остаётся делать? – риторически ответил я, вернувшись в беседу.
- Интересно, долго ещё? – поинтересовался Иван.
- Думаю, что полпути мы уже прошли, – сказала Ивори.
- Кстати, предлагаю повисеть и перекусить, - заявил я.
- На базе перекусим, - ответила Ивори, - уж поверь, нас ждёт там праздничный приветственный ужин. Лучше продолжим путь.
- Знаешь, Дирк, - заметил я ему по закрытому каналу, найдя очередную точку опоры, - временами ты бываешь невыносим.
- Да, ладно, - ответил Дирк, - ты, наверное, хочешь сказать, что я бываю неправ.
- В принципе да.
- Так вот я скажу тебе, что я всегда прав.
- В любой ситуации каждый прав по-своему.
- Да ну? Ты хочешь сказать, что мы не меняем одну тюрьму на другую?
- Я вообще о совсем другом хотел с тобой поговорить - о твоём упрямом нежелании зачастую идти на элементарные уступки. Хотя бы в вопросах этики.
- Я не собираюсь сдувать пылинки с чьих-либо нервов, а предлагаю посмотреть по сторонам. По-моему, вся эта канитель с запиской с самого начала была подставой, чтобы заманить к ним в «стойло». Или ты хочешь сказать, что мы будем более «свободными»?