И я понял, что могло – тот удивлённо непонимающий и, в то же время, безразличный взгляд, с которым Влад взирал на Люси – он её совершенно не помнил…
Я лишь сильнее прижал её к себе, чтобы её беззвучные рыдания не увидел и не услышал никто…
Мимо молча прошёл Дирк с каменным лицом в сторону встречающих – кажется даже его проняла эта практически немая сцена, а вот на лице Ивана я увидел что-то наподобие торжествующего выражения. Но почему? Чему можно радоваться в такую минуту?
Влад, видимо постепенно осознавая суть происходящего на пару с Девяткой, прошёл мимо нас, даже не взглянув на Люси. Мне кажется, что я готов был сбросить его со скалы за это. Люси вдруг вырвалась и бросилась прочь, без оглядки, на базу.
- Ну, и где же тогда моя любовь? – спросил я будто бы у себя, взглянув наверх.
- Я здесь, - очень тихо произнесла Ивори, оставшаяся рядом со мной.
Она, сделав шаг, приблизилась ко мне и крепко сжала мою ладонь своей. И тогда я понял, кто организовал всю спасательную операцию, но не остался командовать на базе.
- Почему ты мне ничего не сказала? – спросил я, склонившись к ней, коснувшись лбом её лба.
- Не думай, что это так легко мне далось, - ответила она, оправдываясь, - но это могло угрожать нашей операции.
- Ты знаешь, что я мучался в неведении всё это время?!
- Конечно же, знаю, но представь, чтобы было, если бы мы бросили всё во время погони и, остановившись, утонули в объятиях?
- Ну да, есть такое, - нехотя согласился я.
- Странно, почему я не помню, что тебя звали Инвар? Тогда всё сразу встало бы на свои места, а я бы попыталась узнать что-нибудь у Люси о тебе.
- Я тем более всего этого не помню. То ни одного имени, то сразу два... Откуда тогда взялся «Иртис»?
- Это имя само всплыло из памяти… Я тоже мало, что помню из прошлой жизни.
- Подожди, ты хочешь сказать, что и тебе вычищали память?
- Это всё Марина. Она не успокоится, пока не разлучит нас навсегда. Ну, идём?
- Идём. А куда?
- На праздничный ужин.
- О, перекусить я не прочь!
Напряжённая обстановка как будто бы сама собой разряжалась - мы выдвинулись все вместе подальше от края обрыва, попеременно принимая рукопожатия и похлопывания по плечу, двигаясь в массе встречающих. Сквозь меня в течение нескольких минут пронеслось столько эмоций, что я готов был захлебнуться в них, но одна не давала мне покоя больше всех – что теперь будет с Люси? Но успокаивала меня и другая мысль – вот она, моя возлюбленная, рядом со мной. Что мне ещё нужно сейчас?
На нас обернулся Иван, и его торжествующая улыбка медленно начала сползать с лица – ещё один человек потерял надежду и мечту.
Глава 8. Последний рубеж.
Мы пошли по длинной галерее, залитой светом. По бокам коридора то и дело открывались новые отсеки, из которых выходили новые и новые девушки, присоединяясь к нашей процессии. На их лицах читались различные эмоции – не все были безудержно радостны. Некоторые, видимо, не досчитались своих сестёр или подруг, но понимали, что те добровольно шли на наше освобождение.
Но даже если они и делали нам «поблажку на добровольность», то внутренние эмоции потери близкого человека были неконтролируемы. Как смириться с тем, что еще пару дней назад ты видел человека, общался с ним каждый день и делился всем самым сокровенным – мечтами, горем и радостями, и вот теперь его нет рядом. Можно ли забыть такого дорогого тебе человека? Можно, конечно, попытаться сделать это специально, чтобы не мучать себя ежедневными касаниями этой душевной раны, которая обильно кровоточит, если её трогать. Но способен ли каждый на такое? Не распознает ли совесть в этом кощунство, что этот потерянный, возможно, навсегда человек заслуживает хотя бы воспоминаний о нём. И тогда всё начинается заново – радость воспоминания прошедших дней и горечь печального понимания невозможности повторения таких счастливых моментов. И только во сне мы сможем побыть в иллюзиях вместе…