- Стоп, но тогда всё это похоже на явную дистопию – абсолютная стабильность и никакого развития. И вообще, ты опять расхваливаешь «распрекрасный» режим Фемины, но в то же время живёшь не в каком-нибудь тёплом феминополисе, а здесь, под землёй, словно в параллельной вселенной и, кажется, всё-таки грезишь свержением власти Фемины.
- Да, Фемина обрекла мир на социальную стагнацию, но эта стабильность действительно стоит на плечах мужчин, являющихся просто донорами генетического материала. Новый мир – это утопия и антиутопия одновременно, словно две стороны одной медали. Да, я хочу свергнуть Фемину, но сделать это так же тяжело, как сменить любую другую существующую систему социального взаимодействия. Я хотела бы исключить Фемину из этой системы, но сохранить все связи. Но у меня иногда такое ощущение, что Фемина – это и есть эта самая система.
- И что же тогда делать?
- Я не знаю… Жить, любить, растить детей…
- Но всё равно над нами будет всегда нависать тень Фемины. Мы не может скрываться здесь вечно! Нельзя бесконечно бежать от этой глобальной проблемы. Когда-нибудь Фемина найдёт и настигнет нас, настигнет наших детей, и что мы им скажем?
- Хорошо, что ты предлагаешь?
- Нести истину жительницам феминополисов.
- И что они с ней будут делать? Моментально поднимут восстание против благородной Фемины? Их всё и так устраивает! Они живут стабильно как никогда! Зачем что-то менять, если и так всё устраивает?
- Да, это тупик, – вздохнул я. - Для кого мы собираемся стараться, если они не только не оценят наши усилия, но даже будут сопротивляться изменениям?
- А для кого ты собираешься стараться?
- И правда, для кого я живу? А для кого живёт каждый из нас?
Внезапно бурные аплодисменты прервали полёт моих мыслей и оборвали нить разговора – Девятка закончила рассказ о наших приключениях. По её щекам стекали слёз, которыми она оплакивала потерянных боевых подруг. Влад стоял рядом, мягко приобняв Девятку. Через минуту они оба сошли со сцены и вернулись к столу.
- Я думаю, что все мы хотели бы услышать Ивори, - сказала Алексис в микрофон, - ведь именно она инициировала эту блестящую и дерзкую операцию, о которой раньше мы и подумать боялись. В конце концов, именно благодаря ей мы находимся здесь все вместе и на свободе. Ивори, скажешь пару слов?
- Я пойду, - сказала мне Ивори, - нужно объяснить, что жертвы не напрасны.
Она вышла к трибуне и, немного подумав, начала.
- Сегодня наступил переломный момент нашей жизни, - сказала она немного пафосно. – Ещё вчера мы скрывались здесь, не зная, что нас ждёт дальше в ближайшие десятилетия, но теперь у нас есть наша новая надежда и опора – мужчины! Я знаю, что вы осуждаете наши боевые потери, но без жертвы нет победы. Мы столкнулись с военной машиной хотя бы целого города, благо, что не целой планеты, и, всё-таки, вышли победителями. Мы постараемся освободить всех наших соратниц, которых мы потеряли в этой битве. Мы - будем двигаться дальше! Вместе – мы бросим вызов тирании Фемины!
Зал огласили радостные выкрики и одобрительные аплодисменты – в воздухе запахло революцией.
Ивори сошла с трибуны и вернулась к нам за стол.
- Лихо ты качнула зал, - восхищённо сказал Иван, от былой печали которого не осталось и следа. – Я думаю, что многие из них боготворят тебя. Да и есть за что.
- Иван, ты преувеличиваешь, - возразила Ивори, не поддавшись на эту неприкрытую лесть. – Мы здесь все равны. Забудь феминополисы с их лейтами, каптами и майрами. Здесь оплот свободы, а не моя личная вотчина.
- Но все аплодисменты не фальшивы.
- Возможно, они просто уважают меня.
- Как руководителя.
- Как мудрую подругу. Что ж, ужин подходит к концу – нам всем нужно отдохнуть после долгой дороги домой.
Ивори встала и, подмигнув мне, направилась к выходу из столовой. Я, пожав плечами, вышел за ней.
- Нужно определить вас в жилые отсеки, - сказала она, когда мы вышли.
- Согласен, - сказал я, - я бы немного прикорнул.