Еще один мой друг, физиолог Тэрри Мэджор (он тоже был знаком с ТМА), испытал МЭМ при дозировке в двадцать миллиграммов и сообщил, что пик воздействия приходится примерно на третий час, а заканчивается воздействие где-то на восьмом часу после приема. Качественные эффекты, сказал Тэрри, имели психоделическую природу (цветная, визуальная интенсивность, волнообразное движение в поле зрения, эмоциональная эйфория). Кроме того, он зафиксировал слабые, но заметные экстра-пирамидальные судороги.
Очевидно, это было самое активное из созданных мною моноэтокси-соединений. Я подготовил небольшое сообщение, в котором описал все восемь возможных перестановок М- и Э-групп, и послал его в Journal of Medicinal Chemistrg. Мой материал был принят.
Я тщательно исследовал МЭМ при дозировке от двадцати до тридцати миллиграммов и нашел его одним из самых впечатляющих психоделиков. В 1977 году я дошел до шестидесяти миллиграммов и обнаружил, что МЭМ не вызывал, по крайней мере, у меня глубокого самоанализа, на что я надеялся. К тому же я начал осознавать, что становлюсь несколько нечувствительным к этому препарату, поэтому я стал рекомендовать другим исследователям держаться в рамках двадцати-тридцати миллиграммов.
С конца 1977 года до середины 1980-х годов я провел одиннадцать экспериментов с МЭМ с девятью участниками моей исследовательской группы человек (обычно по трое-четверо). Эксперименты проводились при дозах от двадцати пяти до пятидесяти миллиграммов. Мы обнаружили, что данный препарат всегда вызывает некоторый телесный дискомфорт и чрезвычайную анорексию (потерю аппетита). В отчетах часто встречается упоминание о цветовой насыщенности и фантазиях при закрытых глазах. Материал настаивает на своей сложности, однако, похоже, оставляет ответственность за вами. Чаще всего воздействие прекращается на шестом-десятом часу после начала эксперимента, однако во сне (даже несколько часов спустя) можно увидеть тревожные сновидения. Это действовало не слишком успокаивающе на некоторых участников экспериментов.
Я перестал заниматься МЭМ в 1980 году, решив посвящать свое время более интригующим соединениям. Однако перед этим были проведены два важных эксперимента с этим наркотиком. Первый эксперимент был связан с еще одним моим другом-психиатром. Он был настолько впечатлен, наблюдая, как МЭМ облегчает общение, что решил в очень ограниченном количестве внедрить его в свою практику и давать его пациентам, которым, на его взгляд, это могло пойти на пользу.
Второй эксперимент я никогда не забуду. Этот день я провел с женщиной по имени Мириам Оу. Ей было под пятьдесят, и у нее имелся небольшой и не впечатляющий опыт приема психоделиков, но ее интерес к работе с психоактивными наркотиками резко возрос после эксперимента с МДМА. Она хотела попробовать что-нибудь новенькое, и я предложил ей МЭМ. Я встретился с ней в округе Марин одним ясным и не очень холодным декабрьским утром. Я принял пятьдесят миллиграммов наркотика, она - двадцать пять. Я уже спрашивал, есть ли у нее какой-нибудь особенный вопрос, который она хотела бы задать, и она ответила мне, что нет, ей просто хотелось отправиться в приключение в измененном состоянии сознания. Результаты эксперимента напомнили старый, но добрый принцип, касающийся употребления психоделиков: случайных экспериментов здесь не бывает.
После первого часа мы почувствовали приличное воздействие, около плюс полтора. Мы очутились в Зеленом ущелье Дзен-центра как раз вовремя и успели посетить получасовую медитацию и купить хлеба домашней выпечки. Отсюда мы отправились на Мьюир-Бич и «докатились» до плюс трех.
Настало время театра. Сэм Голдвин руководил шоу, поправляя позы и жесты Мириам, ее входы и выходы, в то время как я играл роль хохочущей аудитории. Устав от постановки фильмов, мы стали подниматься на вершину холма, откуда открывался вид на Тихий океан и на прибой внизу. После недолгого восхождения мы вернулись к океану и натолкнулись на забор из колючей проволоки. Я предложил перебраться через забор и найти местечко, где мы могли бы посидеть, посмотреть по сторонам и поговорить.
— Я не могу, - услышал я в ответ, - кажется, у меня ноги не работают.
Мириам шла, пошатываясь, и едва она достигла ограждения, стало ясно, что ей действительно было трудно идти, потому что ее нога застряла между двумя рядами проволоки.