- Нужны мы ему, как орден наемнику, - не унимался Дылда. - Он уже мечтал, как навсегда избавится от наших рож. А тут такой поворот... Ненавидит он нас, вот че.
Крепко задумалась, поколебалась. Потом поднялась из-за стола и сообщила:
- Игнором мы его только обозлим. Ненавидит Амон нас или нет, но он в нашей пятерке.
Сказала и направилась к помывочной. Сердце громко ухало где-то в пятках. Мне определенно везло на абсурды: и на Граните побывала, и в руках Ферруго. теперь еще и с Амоном договариваться. Хотя, последнее обстоятельство вызывало скорее неловкость, а не панику.
Блондин самозабвенно выжимал одежду над раковиной. При этом его лицо выражало всю гамму чувств: от презрения до ненависти. Я даже вздрогнула.
- Пойдешь обедать? Я кактусы вкусные привезла...
Амон не обернулся и с яростью закинул отжатую тряпку в пустой таз. Склонился над раковиной и засунул голову под кран. Тоненький ручеек мутной воды оставлял бурые следы на его белых волосах.
- Дай побыть в одиночестве, - хрипло приказал бывший элитчик.
Подошла ближе и доверчиво положила руку ему на спину. Ободряюще похлопала.
- Ладно те, еще не все потеряно.
Амон отпрянул, как от ядовитой змеи. Сверкнул на меня глазами.
- Что ты знаешь о потерях? У меня отобрали шанс пробиться, обрести будущее...
Блондина трясло. Я искренне сочувствовала ему и попробовала утешить:
- Не горячись, ты еще можешь вернуться в элиту.
Амон схватил меня за шиворот и с силой швырнул на пол.
- Больше никогда не рискну «куколкой» ради напарников. И не лезь со своей жалостью... Оставь ее дружкам-неудачникам.
С трудом поднялась на ноги. Проглотила остатки сочувствия и оскалилась.
- Теперь ты один из нас: такой же неудачник. Не приживешься в пятерке, и Медведь вышлет тебя с Тифона. Смирись.
Амон двинулся в мою сторону: перекошенное гневом лицо, побелевшие губы. Больше он не казался красивым. Заняла боевую стойку, приготовилась отразить удар.
Дверь помывочной распахнулась, и к нам ввалился Дылда.
- Пошли, Медведь пожаловал, - с подозрением осмотрел нас с Амоном и вопросил: - Вы че тут, а?
- Ничего, - буркнул блондин, покидая помещение.
Дылда подвинулся, пропуская его. И снова загородил проход.
- Он тебя обидел?
- Нет, - дурашливо усмехнулась я. - Все в порядке. Пойдем.
Батя стоял в центре комнаты, придирчиво обводя «птенцов» суровым взглядом. Возле него замер в парадной экипировке Чистюля: важный и довольнющий.
- Так, ребятня, - начал Медведь, - у меня для вас две новости. Обе хорошие.
Мы с Чистюлей незаметно перемигнулись. Похоже, наш командир нашел себе достойного «хозяина».
Батя сложил могучие руки на груди и обнажил передний ряд зубов. Этот жест у него означал улыбку.
- Первое, - пробасил он, - Чистюля с сегодняшнего дня отправляется в вольный полет. Его выбрали.
Медведь никогда не упоминал имен хозяев, но мы знали, что где-то в недрах непроницаемого сейфа он трепетно хранит сведения о каждом «птенце».
- Второе, - продолжил батя. - С сегодняшнего дня командиром группы назначаю...
Напарники подобрались, выпятили грудь. Я покосилась на Амона: и в его глазах блеснула надежда. Пожала плечами и опустила взгляд: мне-то что.
- Фартовую! - закончил Медведь.
Я так и присела. Неверяще воззрилась на батю. А он - на меня.
- Чего зенки пучишь, принимай командование!
Встрепенулась и подскочила к Чистюле. Обменялась с ним рукопожатием.
- П-принимаю командование на себя, - с запинкой произнесла ключевую фразу.
- Вручаю... - Чистюля не сдержался и крепко обнял. - Молодец, Фортовая, заслужила!
Я смахнула скупую слезу. Обернулась к остальным и наткнулась на иронично-хвалебные взгляды Дылды и Бобра. И разъяренный - Амона.
Медведь с необычайной для его комплекции скоростью удалился и прикрыл за собой дверь. На радостях даже не устроил разнос за поедание кактусов. А, может, не заметил, что я нарушила правило и привезла с задания «гостинцев».
- Когда убываешь? - оживленно спросила я у Чистюли. - Сегодня?
Окрыленный сбывшейся мечтой товарищ взъерошил волосы на моей голове.
- Хозяин заберет меня через сутки. А пока... - он потер ладони друг о друга и объявил: - Гульнем напоследок! Согласны?
Дылда и Бобер радостно завопили. Я ограничилась поднятыми вверх большими пальцами.
Амон ликования не разделял и выглядел так, словно ему назначили с десяток земных лет каторги.
Чистюля настороженно прищурился и подошел к блондину.
- Пойдем, потолкуем?..
- О чем? - еще больше нахмурился Амон.
- О важном, - не остался в долгу Чистюля.