Сонгфик на песню George Benson (еще один вариант исполняет Glenn Medeiros) - Nothing’s Gonna Change My Love for You.
Сдала все зачеты, защитила курсовую, и теперь у меня небольшая передышка перед экзаменами. И родился такой вот незамысловатый флаффный драбблик.
“Дни минувшего будущего” - одна из любимейших частей франшизы наряду с “Люди Икс 2”. ДМБ такие светлые, трогательные и позитивные, а уж финал, когда Логан под “The First Time Ever I Saw Your Face” возвращается в новое будущее, где нет никакой войны, где он всё предотвратил и все живы, а потом чувствует знакомый запах и вдруг видит живую Джин просто до слез😍😍😍 https://www.youtube.com/watch?v=8oGCQ76Iios. Отношусь к тем зрителям, для которых именно ДМБ настоящий финал франшизы, а не “Логан” и не “Темный Феникс”.
Хоть я и обожаю финал ДМБ, я его чутка изменила😅. И еще мне импонирует теория одного человечка с АОЗ, что, когда Скотт перехватил руку Логана, это было не потому, что они с Джин и здесь все еще вместе, а потому, что он просто, как всегда, хотел позлить Логана😅. Ну, и было бы круто, если бы одна героиня “Логана” появилась во франшизе при несколько других обстоятельствах.
Всем, кто сдал экзамены, всем, кто ещё что-то сдает, работает или проходит практику - небольшая порция флаффа и надежды вам! Верьте, что в каком-нибудь варианте будущего все обязательно будет хорошо!
Трель будильника впивается в мозг раскаленной иглой, разом заставляет вынырнуть из пучины сна. Логан просыпается резко, едва не вскакивая с кровати. В легких все еще чудится забившаяся вода, все еще кажется: он тонет там, в минувшем прошлом.
Так, успокоиться. Глубокий вдох… Что там говорил Чарльз? «Думай о хорошем, думай о хорошем». Затуманенным взглядом Логан бездумно скользит по потолку, по шторам, сквозь которые пробиваются солнечные лучи, по прикроватной тумбочке. Стоп… комната? Мозг включается далеко не сразу, вынуждая тихо охнуть.
Особняк Чарльза. Комната — та самая, которую Логану показала Джин еще в первый день их знакомства. Он у себя дома. П-получилось?
Только что-то не так.
Логан пока не понимает, что: в голове еще стоит звон, тело отдает легкой истомой после перемещения во времени, глаза опять норовят закрыться, — но инстинкты уже взвинчиваются, внутренний зверь скребется, приподнимаясь на задних лапах. Вроде все на месте, разве что… странное ощущение, будто на правую сторону груди что-то давит. И шее почему-то так щекотно, точно, точно… кто-то дышит в нее. Шумно втянув носом воздух, Логан вдруг почти просыпается. До него доходит: запах. Сладкий, черт его возьми, запах, которого тут точно быть не должно. Если у него в комнате что-то и благоухало, то это было пиво, в крайнем случае, виски. От этого малышка Роуг забавно чихала, а Шторм сверлила его взглядом рассерженной старшей сестры. Хотя какая она, черт возьми, старшая, не ей же стукнуло сто с лишним лет! Однако даже она бы точно отметила, что комната пахла по-другому.
Логан с трудом приподнимает все еще затуманенную голову, пытаясь разгадать, что же его так беспокоит. Рецепторы улавливают резко усилившийся аромат меда. Такой ярко-сладкий, что Логан даже кашляет. Источник явно где-то рядом. И отчего-то в груди вместо привычной готовности выпустить когти и порвать затаившегося противника на куски туго царапает. Будто он уже чувствовал этот запах раньше. Будто он принес ему миллион счастливых дней и миллиард потерь. Будто ощущать его — сродни одновременно пытке и чертовому блаженству, о котором так грезила Джин. Секунду… Джин?
С правой стороны кровати вдруг слышится шевеление, затем — неясное бормотание до боли знакомого голоса:
— Боже, я убью Лору и Роуг, сегодня же выходной…
Спустя миг его щеки касается рыжая прядь. И мир взрывается.
Ваниль. Нежная, тающая на языке, такая близкая, но ускользающая всякий раз, стоит к ней приблизиться, запомнить, впитать в себя.
Розы. Утонченно-нежные, что смотрят с игривым призывом, только к себе не подпускают — закрываются шипами.
И, наконец, — огонь. Чистое первородное пламя, готовое сжечь до атома всю вселенную, кроме одного человека, а после переродиться, согреть, обнять крыльями прирученного Феникса. Джин Грей всегда пахла чертовым дьявольски-притягательным огнем, и в нем хотелось сгореть без остатка.
— Логан, все в порядке?
Нежный голос звучит над ухом, и Росомаха вздрагивает, нерешительно переводит взгляд на собеседницу, чувствуя, как все запахи смешались ненормальным калейдоскопом от одного лишь взгляда ведьмовской зеленой радужки напротив. Этого не может быть. Вселенная никогда не умела благодарить за свое спасение. Так не случается. Из мертвых не возвращаются. И тем не менее на него сейчас смеющимися глазами смотрит самая настоящая Джин Грей и немного удивленно хмурит брови. Красно-рыжие длинные волосы водопадом стекают по плечам, вьются жидким огнем, немного открывая шею и лямку белой ночной сорочки. Точно так же Джин выглядела, когда приходила к нему в обличье призрака.
Логан на секунду зажмуривается, задерживая дыхание, комкает простынь. Только не опять, только не опять… Он помнил, чем заканчивались такие фантомные свидания, — вырвавшимся на свободу Фениксом, который требовал от Логана умереть, чтобы быть вместе навсегда.
Только сейчас Феникс молчит, и Логан открывает глаза, все еще боясь поверить. Джин лежит рядом с ним — ничуть не изменившаяся. Никаких черных глаз, никаких угольных вен, никакого звериного взгляда. Ничего. Просто Джин, что с открытым беспокойством во взгляде смотрит на него, будто сканируя.
— Логан, ты как? — она тянет к нему ладонь, намереваясь коснуться щеки. — Уставился на меня, точно я призрак.
И Логан срывается. Единственное, на что хватает его самообладания, это перехватить ее руку, с совершенно ненормальным для себя трепетом провести ладонью по тонким пальцам, пройтись по ним поцелуями, потом коснуться щеки и выбившийся из-за уха рыжей прядки. Словно пытаясь понять, реальна ли она. Реален ли он или наконец-то попал в Рай, хотя уже давно согласился на Ад. Кончики пальцев покалывает, как от соприкосновения с углями, запахи резко мешаются, ударяют в нос поочередно то ванилью, то медом и огнем, когда Логан понимает, что действительно сейчас чувствует ее. Теплая. Живая. Сил хватает только на почти бессознательное:
— Джинни? Ты здесь?
— Конечно. Где же мне ещё быть? — её губы трогает смутная улыбка. Воображение в красках подкидывает недавно пережитое продолжение, от которого в голову точно разряжает контрольный:
— Ты останешься?
— Ты же знаешь, что нет.
— Логан, все в порядке? — Джин аккуратно касается его щеки, и Логан, кажется, забывает дышать.
«Нет. Нет, ни черта не в порядке, потому что ты должна быть мертва. Ни черта не в порядке, потому что это я, я, убил тебя собственными руками, потому что я…»
— А? — он вздрагивает от ее прикосновения, как от удара током. А в голове все стучит, звенит: «Живая, живая…»
Перед глазами плывет, пляшут разноцветные круги — то ли от перемещения во времени, то ли от шока, то ли от ощущения Джин рядом. В висках долбит от одного-единственного желания. Обними меня. Прикоснись ко мне.
Hold me now, touch me now
Обними меня сейчас, прикоснись ко мне,
I don’t want to live without you
Я не хочу жить без тебя…
Логан сам не понимает, когда отпускает себя, поддается бессознательному порыву и целует ее. Джин тихо ахает от удивления, но почти сразу же отвечает, скользнув пальцами по его шее, взъерошив волосы, послав импульс под кожу, заставивший чуть ли не зарычать от наслаждения. У нее губы мягкие, податливые, такие же, какими он их тогда запомнил за те поцелуи, что ему выпали. Только сейчас в Джин уверенности больше, дерзости — тоже, Логана буквально ведет, когда она вдруг скользит языком между его губ, и он буквально выпивает ее, наполняется ей, целует так, будто все сто лет сомкнулись на шее, а к виску приставили пистолет. Джин реагирует так, точно перестала бороться со второй сущностью и позволила им наконец слиться воедино.