— По большей части. Как ты уже, наверно, догадался после личной встречи, моя мама — тоже не подарок, но она никогда не была жестокой. Максвелл, однако, всегда жестоко обращался со мной. Даже когда он съехал из родительского дома, он постоянно торчал там, поэтому на самом деле я никогда не могла избавиться от него, пока не переехала к Гарриет.
— Расскажи об этом, — осторожно давит он, всматриваясь в мои глаза.
Я сглатываю.
— Я получила письмо, в котором говорилось, что я стала наиболее вероятным кандидатом на последипломное образование. Я была на седьмом небе от счастья. А Максвелл это ненавидел. Большую часть времени я скрывала свое счастье, но он шпионил за мной, когда я получила письмо. Я все больше и больше времени проводила у Гарриет, поэтому его пространство для запугиваний становилось все меньше. Думаю, он был этим расстроен. Максвелл так несчастен, ведь ему нужна боксерская груша, чтобы почувствовать себя лучше. Я была такой грушей. Тот день был худшим из всех, когда он меня бил. У меня все болело несколько недель. Однажды ночью я собрала свои вещи и ушла навсегда. Гарриет была в ужасе, увидев меня. Она пыталась заставить меня пойти в полицию, но я не могла. Знаю, это совершенно бессмысленно, но мне было так стыдно. Максвелл вбил мне в голову, что меня станут осуждать за то, что я была жертвой. Оглядываясь, я понимаю, как сильно ошибалась, но в то время я была в ловушке собственных страхов. Шло время, и я поняла, что вышвырнув его из своей жизни и построив себе счастливое будущее, я своеобразно отомщу. Максвелл всегда будет полон ненависти. Можно выкладывать перед ним доказательства его грехов в простой и ясной форме, а он лишь убедится в том, что все хорошо. Такого человека, как он, просветлить невозможно.
Когда я смотрю на Феникса, выражение его лица настолько темное, что я практически подпрыгиваю от страха.
— О, Ева, способы есть.
— Ты о том, чтобы ранить его физически? — отчаянно спрашиваю я. — Это лишь уподобит меня ему.
— Нет. Нет, не уподобит. Ему не сойдет с рук то, что он сделал, — практически рычит Феникс.
— Гарриет всегда говорила: если сражаешься с демонами, будь осторожен, чтобы не стать одним из них. Когда я думаю о том, чтобы ответить Максвеллу — и поверь мне, думаю я об этом много — я вижу себя лишь запятнанной этим.
— Тогда позволь мне сделать это за тебя. Я уже запятнан, — говорит Феникс. — А что до демонов, я сражался с некоторыми побольше твоего брата.
Я качаю головой и отвожу взгляд.
— Я не могу позволить тебе сделать это.
— Знаешь, они остановились в отеле с завтраками в городе. Я видел, как этим утром они выходили оттуда.
О, нет. Я ведь думала, что раз уж я ничего от них не слышала, значит, они сдались и уехали. Или они слишком испугались Феникса, чтобы вернуться. Но я ошибалась. Я смотрю на Феникса полным истощения взглядом.
— Вчера я позвонила своей сестре и обнаружила, что вся эта история с отцом и долгами оказалась ложью. Поверить не могу, что чуть купилась на это.
— Я удостоверюсь, что они уйдут к завтрашнему дню, — убеждает меня Феникс.
— Как? — шепчу я.
— Тебе не нужно этого знать.
— Нет, нужно.
— Ева, — рычит он, скользя рукой вверх по моей ноге и лаская заднюю часть колена. — Тебе не нужно знать. Позволь мне защитить тебя. Мне необходимо защитить тебя от них. Я всегда думал, что годы боев бессмысленны. Обычный случай неудачи в мире неудач. А теперь я начинаю верить, что из меня делали мужчину, который может защитить тебя. Я хочу подарить тебе свою защиту. Прими ее. Ни для чего другого я не пригоден.
Это утверждение печалит меня. Как же он не видит то, что вижу я?
— Ты пригоден для всего. То, что ты пережил, делает тебя почти ненастоящим в моих глазах. — Я замолкаю, прежде чем выдать признание. — Иногда ты снишься мне как древний воин. — Я коротко смущенно смеюсь. — Может, я читаю слишком много классики моим ученикам, и эти истории проникли в мои сны. Но я точно знаю, что они кое-что значат. Мои сны показывают тебя сильным и бесстрашным — я хочу обладать такими качествами. Поэтому даже не говори, что ты ни для чего не пригоден, Феникс, потому что ты делаешь мою жизнь яркой. Я и не думала, что найду другого такого друга как Гарриет, но я нашла даже кое-кого получше. Я нашла тебя.
Я смотрю на Феникса, а его горящий взгляд сосредоточен на мне; одинокая слеза скользит по его щеке. Я задыхаюсь, увидев ее, и тянусь, чтобы смахнуть. А потом я осознаю, что он обхватывает мою шею и прижимается к моим губам в жестком собственническом поцелуе. Его язык скользит между моих губ, переплетаясь с моим. Феникс тянет меня к себе на колени, и я обхватываю его шею, играя с кончиками коротких волос.
Он разрывает поцелуй, тяжело дыша, и шепчет:
— S’Agapo. (прим. ред: люблю )
Прежде чем у меня появляется шанс спросить, что это значит, его губы снова касаются меня, и я обо всем забываю.
Глава 21
После ужина Феникс уходит в сад тренироваться, а я отдыхаю перед телевизором в его гостиной. Этим вечером мне не хочется возвращаться в свой пустой дом, особенно когда я знаю, что мама с Максвеллом все еще в городе. Феникс сказал, что он хотел бы, чтобы я осталась, и я согласилась.
Немного погодя, я решаю подняться наверх и набрать себе ванну — чувствую себя грязной после долгого трудового дня. В ванной комнате нахожу полотенца и обыкновенные банные принадлежности — все мужские, но я не возражаю против того, чтобы пахнуть как мужчина, если это значит, что я буду пахнуть как Феникс.
Как только ванна заполняется, я забираюсь в нее, ложусь, закрываю глаза и позволяю спокойствию омыть меня. Окунаю мочалку в воду и кладу ее на лоб. Когда я вновь закрываю глаза, воспоминания о прошлом вечере заполоняют мою голову, и соски твердеют, когда меня захватывает изображение, как Феникс опускает голову между моих ног.
Я пугаюсь, когда дверь ванной комнаты открывается. Подняв взгляд, вижу Феникса с блестящим от пота лбом. На нем черные тренировочные штаны и серая обтягивающая футболка.
— Эй, — тихо говорю я. — Надеюсь, ты не возражаешь, но иногда мне нравится принимать ванну перед сном. Помогает расслабиться.
На его губах медленно появляется ухмылка.
— Нет, я совсем не возражаю. Не торопись.
Феникс медленно заходит в комнату, закрывает глаза и садится на деревянный стул у раковины. Я более чем осведомлена о том, что большая часть пузырьков уже лопнула, и мое тело очень легко увидеть под водой. Не то чтобы Феникс еще его не видел, но я все еще чувствую себя уязвимой под его горящим взглядом. Я смотрю в эти глубокие карие глаза и вижу себя прошлой ночью, берущей его член в рот. Помню, как все его тело замерло, когда я взяла столько, сколько смогла.
— Ты собираешься сидеть тут и смотреть на меня? — спрашиваю я неожиданно хрипло.
Феникс скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула.
— Таков план.
Я настороженно смотрю ему в глаза.
— Ну ладно.
Взяв кувшин, я наполняю его водой, поднимаю над головой и выливаю воду на волосы. Повторяю это еще раз, а потом выдавливаю немного шампуня на руку и втираю его в длинные локоны. Слышу, как Феникс резко всасывает воздух, когда мои соски поднимаются над водой — два тугих пика. Намылив мочалку, я провожу ею по груди, а потом смотрю Фениксу в глаза. Хочу, чтобы он был здесь, со мной, чтобы я могла вымыть его потное тело, а потом заняться с ним любовью в воде.
Он сжимает подлокотники, будто чтобы как раз от этого и удержаться.
— Присоединись ко мне, — шепчу я.
Он качает головой и отвечает:
— Смотреть на тебя почти так же приятно, как и быть там рядом с тобой.
— Тебе нравится смотреть? — нервно спрашиваю я.
— Мне действительно нравится смотреть, — мурлычет он с греховно потемневшими глазами.
Я смываю пену с волос, а потом ложусь на спину, закинув одону ногу на край ванны, а вторую прижав к дальней от Феникса стенке. Опускаю руки и щипаю себя за сосок, закусив губу и тихо застонав.