Но так как Фэн Мин уже давно умел держаться в седле, правда, всё благодаря тому же Жун Тяну, чей стиль верховой езды Фэн Мин в точности перенял, поэтому и чувствовал себя далеко не как новичок. Так что, как только лошадь встала на задние копыта, юноша немедленно бросил стремена, выпустил поводья и, оттолкнувшись от седла, спрыгнул с лошади в сторону. Когда спина коснулась земли, над его телом нависли передние лошадиные копыта и громкое: «Берегись!» — донеслось до ушей. И Фэн Мин резко перекатился, тем самым избегая опаснейших копыт, которые могли с лёгкостью вспороть ему живот. Из-за подобного ужаса холодный пот тут же выступил по всему телу.
А тем временем солдаты уже окружили взбесившееся животное, чтобы успокоить его. Фэн Мин, поднявшись на ноги, погладил себя по груди.
— Это было опасно, — восстанавливая дыхание, проговорил он. — Тринадцатый Военный Помощник, спасибо за то, что предупредили. Вы спасли мне жизнь.
Этот навык Фэн Мина сильно удивил Чжун Тин.
— Как хорошо, что с Вами ничего не случилось, Герцог Мин, — отозвалась она, — ведь я отвечаю головой за Вашу безопасность — таков приказ моего отца. Правда, я и представить не могла, что когда-нибудь нечто подобное может случиться, — проговорила девушка, но так как сомнения всё ещё терзали её душу, Чжун Тин, вновь обернувшись к солдатам, приказала: — Всем отойти назад!
И спрыгнув с коня, Чжун Тин подошла к лошади и ухватилась за поводья, чтобы обуздать дикое животное. Брови девушки внезапно сошлись на переносице, а рука скользнула под седло, и после нескольких минут тщательного обыска ладонь нащупала нечто странное.
Крепко сжав предмет, девушка вынула руку. Разжав пальцы, Чжун Тин увидела в своей ладони тот странный предмет, который на деле оказался острым покрытым в крови камнем. Видимо, когда Фэн Мин сел в седло, он всем весом надавил на него тем самым причиняя резкую, нестерпимую боль, от которой конь потерял свою покорность, превращаясь в дикое животное.
Её взгляд наполнился злостью и, подняв его на своих солдат, девушка начала внимательно вглядываться в их лица.
— И как это понимать? — холодно процедила она, указывая на камень.
Парни, ни слова не сказав, тихо опустились на колени и зависли в глубоком поклоне. Лишь один из них зло поглядел на Фэн Мина, а именно тот, кто одолжил Герцогу коня.
— Подложить камень под седло, чтобы причинить боль животному, когда его оседлают, — всё так же цедила девушка. — Разве этому учат в армии Чжун? Какая наглость! — и с этими словами молодой генерал зло швырнул камень на землю, называя имя сержанта, который отвечал за наказания. — Немедленно всыпать Чжун Сяо сорок плетей, остальным же — по двадцать.
Не нужно никуда было ходить, чтобы получить заслуженное наказание, так как порка проходила там же, где сейчас застыли подчинённые Чжун Тин. Подошёл тот самый сержант, который должен был привести в исполнение приказ молодого генерала, неся в своих руках почерневшую от крови, жёсткую, боевую плеть. Все солдаты, как по команде, преклонили колени, готовясь принять наказание.
Парни без какого-либо страха отнеслись к тому, что их будут пороть. Сняв форму, они обнажили спины и застыли в ожидании экзекуции. Увидев сцену, что разворачивалась перед глазами, Фэн Мина охватил страх и он затрясся сильнее, чем все эти солдаты вместе взятые. Не в силах удержать себя в руках, юноша поглядел на Чжун Тин и решил её переубедить.
— Тринадцатый Военный Помощник, — превал гнетущую атмосферу юноша, — Ведь со мной ничего не произошло…
— Человек, который вступается за тех, кого хотят наказать, также будет наказан! — спокойно проговорила девушка и холодно поглядела на Фэн Мина. — Герцогу нужно научиться думать прежде, чем открывать свой рот!
Что?! Даже так?! — подумалось юноше, и он сглотнул слова мольбы, что так и рвались наружу.
Человеком, которого хотели выпороть первым, был Чжун Сяо; именно его обвиняли в том, что он якобы подложил камень под седло, перед тем как отдать лошадь Фэн Мину.
Очень жёсткая плеть без колебания и без пощады с громким свистом опускалась на кожу солдат, вспарывая её ткани и оставляя после себя кровавый след. Чжун Сяо оказался очень стойким, стиснув крепче зубы, он молча принял первый удар. Услышав свист плети, Герцог не удержался и громко выпалил:
— Стойте! — его крик остановил руку сержанта, которая так и не достигла своей цели. — Вы, — обратился юноша к Чжун Тин, как только криком остановил плеть, — Чжун, Вам хоть известны права человека?
— Права человека? — удивлённо переспросила девушка. — Что ещё за права человека?
Фэн Мин молчал, прекрасно понимая, что все эти люди далеко нецивилизованные. Они берут и используют одну молодую девушку в качестве жертвы, а родители считают, что эта некая честь для них. В этой эпохе объяснять права человека такая же бессмысленная ерунда, как и стараться объяснить, что такое человеческое ДНК.
Фэн Мин стоял, смотрел и долго-долго обдумывал, что же сказать, и спустя несколько минут интенсивного «мозгового штурма» широкая улыбка растянула его губы и заиграла на лице.
— Пожалуйста, поймите меня правильно, Тринадцатый Военный Помощник, — начал он извиняющимся тоном. — Я не собираюсь умолять, просто мне интересно: смотрите, этот инцидент с камнем произошёл по причине одного человека, но тогда почему же вместе с Чжун Сяо должны страдать остальные? Не проще ли наказать одного виновника?
— Герцог Мин, Вы что думаете, что все они совсем ничего не понимают? — громко рассмеялась Чжун Тин. — Солдаты сами прекрасно знают, что все они подвергаются такому же наказанию, что и сам виновный, именно так устроена военная дисциплина. И не важно: виновны они или нет. А до тех пор пока они не расскажут, как всё было своему главнокомандующему, то получат половину от наказания провинившегося, поскольку они считаются соучастниками преступления.
— Вы говорите о военной дисциплине, — вновь проговорил Фэн Мин недоумевающе, — но кто решил, что именно так воспитывается военная дисциплина? Малейшая провинность и солдат получает подобное наказание, да? Так сложно что ли придумать кучу различных наказаний? Можно даже расписать для каждого совершённого ими проступка своё наказание, — если бы у Фэн Мина было хоть немного свободного времени и если бы начал внимательно вчитываться, то, несомненно, в полной мере ознакомился бы с книгой «преступлений и наказаний» на тот случай, если вдруг совершит какое-либо преступление, но не будет знать об этом.
— Нужно ли менять военную дисциплину, — ответила Чжун Тин, — которая также входит в правила тринадцатого армейского подразделения? Я — Тринадцатый Военный Помощник, и пока Я не почувствую, что наказания следует отменить, то и пальцем не пошевелю для изменения чего-либо. Разве мы находимся не в военном подразделении?
— То есть Вы хотите сказать… что здесь отсутствуют какие-либо конкретные правовые положения? — вопросом на вопрос.
— Да как такое возможно? — возмутилась девушка.
— Военный Помощник, — продолжая держать кнут в руке, отозвался сержант, — ну так мы продолжаем наказание?
— Подождите! — выкрикнул Фэн Мин, вытягивая резко руки.
На самом деле Фэн Мину не особо хотелось умолять генерала прекратить все телесные истязания от имени этих солдат. Он больше переживал за свои ясные глаза и слабое сердце. Поэтому, подумав некоторое время, он внезапно решил сменить направление разговора.
— Метод Тринадцатого Военного Помощника — бить плетью солдат — недостаточно привлекателен, — заговорил Фэн Мин. — Фактически, если подумать, наказания также являются частью обучения, и я кое-что придумал. Как насчёт того, чтобы сменить систему образования, и начнём мы вот прямо с этих добровольцев?
Парни, которые продолжали стоять на коленях, словно застывшие изваяния, от слов юноши пришли в движение и подняли взгляд на Герцога. Чжун Тин была немного удивлена. Её отец уговорил девушку, чтобы та позволила Герцогу Мину практиковать свои, так сказать, уникальные методы обучения. Теперь же сам Фэн Мин обратился к ней с просьбой, и она не могла отказать, ведь и ей очень хотелось выяснить, что за потрясающую технику обучения припрятал в рукаве Герцог Мин. Поэтому ведомая любопытством, а также держа себя в руках и сохраняя полное хладнокровие, Чжун Тин обратилась к солдатам: