«Тире, тире, точка, точка, точка, точка, тире, тире», — вот что оказалось в этом послании.
Ни Чжун Цинь, ни другие генералы так и не смогли разобрать, что же это за язык такой. Даже для человека, у которого был более современный взгляд, чем у этих средневековых людей, нужно было иметь хотя бы базовые знания, чтобы расшифровать азбуку Морзе.
Существовал один ма~а~аленький секрет между Жун Тяном и Фэн Мином, а именно, единственным в мире, кто знал эту азбуку, был Жун Тян. Естественно, что этому приёму его научил Фэн Мин, и они лишь несколько раз ею пользовались, чтобы передавать свои мысли друг другу.
«Жун Тян, Жун Тян, он действительно здесь!» — промелькнуло в голове, руки безудержно задрожали, зубы впились в нижнюю губу. Хотелось сейчас же вскочить с места и громко крикнуть о том, что его Король приехал за своим любимым фениксом.
Вот же негодяй: он действительно умудрился отправить во дворец Дун Фань записку с таким прямым текстом. Но, а вообще, такой безбашенный поступок был достоин высокой похвалы. И, естественно, Фэн Мин его расшифровал.
«Жди, я уже близко. Х3», — гласила записка.
Раньше Фэн Мин никогда не испытывал столько счастья и эмоций от писем, что прислали ему. И внезапно, словно невидимая рука крепко сдавила его сердце, боль вместе со счастьем смешались воедино в своём неповторимом танце эмоций. Когда взгляд упал на слово «Жди», его рассудок чуть не лишился чувств от такого потрясения, и юноша едва не зарыдал от счастья. Стиснув в пальцах это послание, до его слуха, словно через толщу воды, стал доноситься обеспокоенный голос Чжун Тин:
— Герцог Мин, Вы выглядите очень взволнованно, Вы нашли какую-то зацепку?
От её слов Фэн Мин быстро поднял голову, замечая, что вновь стал объектом для всеобщего обозрения, от чего лёгкий крик хотел вырваться из груди наружу, словно его это напугало. Осознавая, что это письмо ему прислал Жун Тян, возбуждение и радость с головой охватило всё его тело, а мозг начал работать в десять раз активнее.
— Я вижу, что у Тринадцатого Военного Помощника слишком много свободного времени, раз Вы стали изучать моё выражение лица, — едва сдерживая злость, проговорил Фэн Мин. — Раз Вы уже закончили с письмом, то скажите: Вам удалось найти хоть какую-то зацепку?
— Ха, — всё что произнесла Чжун Тин, вернее её уязвленное самолюбие, а поскольку она, действительно, ничего не смогла найти, то потеряла своё лицо, услышав и не ответив на дерзкий вопрос юноши.
— У Герцога глаза покраснели, — вмешался Чжун Цинь, сурово глядя на юношу, — Ваши руки трясутся, а лицо, оно изменилось; такие эмоции не могут быть у тех, кто не знает, что написано в записке. Герцог Мин, Вы, действительно, ничего не скрываете от нас?
— Навыки наблюдателя у Чжун Лин Си весьма впечатляющие, — прочистив горло, проговорил юноша. — Если дело не касалось бы Дун Фань, то я бы ничего не сказал вам, но так как моя честность — это дань уважения Его Величеству… Я не хочу Вам лгать, но такой язык я видел раньше, много лет назад.
— И что там написано? — вмешался Генерал Чан, выжидательно глядя на юношу.
На что Фэн Мин лишь пожал плечами:
— Несмотря на то, что я уже встречался с подобным письмом, я всё ещё не знаю как расшифровать этот старый текст. Мой учитель как-то говорил мне, что этот почерк принадлежит Небесам, которые, использовав подобные символы, связывались напрямую со смертными. Обычно такие письмена появляются на горных вершинах или каменных скалах, предсказывая ряд изменений, что должны произойти в королевстве.
Как когда-то говорила Мао Гуань: Фэн Мин перенял все плохие привычки Жун Тяна; его ложь с каждым днём становилась безупречнее, и чем больше он лгал, тем искреннее она звучала. С ранних лет мальчик рос честным и искренним, но умерев и попав в этот мир, он стал коварным Герцогом Мином из Си Жей.
— Небеса передают свои послания смертным? — переспросил мужчина, не веря своим ушам.
— Предсказывая всё, что произойдёт в королевстве? — вторил Генерал Чан.
Так как Дун Фань являлось королевством, где каждый слепо верил Небесам, стрела лжи, которую выпустил юноша, угодила прямо в цель да и звучала правдоподобно.
— Но если это слова Небес, — хмурил брови Чжун Цинь, — тогда может есть тот, кто может расшифровать послание, а иначе как узнать, что именно передают Небеса народу?
На решение данной проблемы у Фэн Мина уже была готова мысль.
— Вы правы, — выпалил он, словно только и ждал этого вопроса, — есть один человек, который знает письмена Небес.
— И кто он? — с нетерпением спросил Генерал.
— Мой учитель — Сунь Цзы, — с готовностью отозвался юноша. — Мой учитель очень умный и из благородной семьи… А если Чжун Лин Си сомневается в моих словах, то пусть идёт и спросит об этом Господина Советника.
— Ну и как же нам его привезти в Дун Фань? — логично спросил Чан Йен, почёсывая затылок. — Я не знаю почему, но чувствую, что в этом послании скрыто что-то очень важное, и это касается дальнейшей судьбы Дун Фань. Должно быть именно по этой причине Бэй Ци и подослали своего шпиона, чтобы тот передал это своему сообщнику. Если я прав, то это всё объясняет.
В душе Фэн Мин умирал от смеха, да так, что аж в сердце закололо.
— Где сейчас находится мой учитель, знает Господин Советник, поскольку я сам ему сказал, — ответил Фэн Мин. — И он делает всё возможное, чтобы спустить его с гор и привезти в королевство Дун Фань. Но тем не менее мой учитель больше похож на волшебника: он может появиться то тут, то там и гуляет по разным местам, так что его будет сложно отыскать.
Заседание прошло быстро, и в конечном итоге Фэн Мин поторопился к себе в комнату. Правда, когда он возвращался в свою комнату, на его лице красовалась довольная улыбка, счастье переполняло его сердце при одной мысли, что он наконец-то получил хоть какие-то известия от Жун Тяна. Всплеск эмоций привёл к тому, что вскоре горячие слёзы обожги кожу. Сам же юноша переживал: не идёт ли кто следом за ним, ведь в этом случае им удастся догадаться, что же всё-таки происходит с Фэн Мином. А потом могут доложить об этом Лю Дэню, вот почему он старался держать себя в руках и не выставлять на показ своих эмоций. Ну, а вернувшись к себе, он дал следующие распоряжение служанкам:
— Я совсем не выспался, так как этим утром меня рано подняли парни Чжун Тин. Для начала приготовьте мне ванну, а после я хочу немного поспать, ну, а когда проснусь, то захочу чего-нибудь перекусить.
После того как его помыли, служанки извинились и ушли, оставив юношу наедине со своими мыслями. Плюхнувшись в мягкость постели, Фэн Мин вновь вернулся к Жун Тяну, и от этих мыслей горячие слёзы вновь обожгли кожу. С самого начала юноша постоянно переживал, а вдруг с Жун Тяном случилось нечто ужасное, но сейчас, когда он узнал, что с ним всё в порядке, Фэн Мин задумался над тем, какой же Жун Тян всё-таки мерзавец: он напрасно заставил юношу переживать и сходить с ума от беспокойства. Было обидно за невинно убитые нервные клетки и, крепко стиснув зубы, юноша задумался о том, как отомстить Жун Тяну, когда они вновь встретятся.
Немного погодя дверь распахнулась, и в комнату вошла служанка: «Герцог Мин, ужин уже готов».
После лёгкого сна Фэн Мин совсем не хотел вставать с постели и ужинать, так как аппетита не было совсем, вместо этого юноша остался лежать в кровати и грезить о Жун Тяне. Однако, на следующее утро снова его сон был потревожен несносными служанками, которые так и не дали ему выспаться, от чего злость всепоглощающем пламенем заполыхала в душе, сжигая все чувства.
— Разве я не говорил Чжун Тин, что в течении десяти дней я не появлюсь в тренировочном лагере? — злился юноша, не вставая с кровати. — Говоришь ей, чтоб не присылала людей, так как мне нужно сконцентрироваться на написании новых методик обучения, чтобы разработать новую систему, которая, к слову, является привилегией её отца, и если ей что-то не нравится, то пусть идёт к своему отцу или обратится к Советнику!