Я чуть прибавил скорости, как лошадь, учуявшая приближение конюшни. Вот арка, осталось свернуть во двор и пробежать метров сто до моего подъезда. И тут меня лягнула лошадь, которая спешила в свою конюшню. Во всяком случае ощущения были схожи. В глазах вспыхнул прожектор, меня отбросило назад, шарахнуло об стену, так что выбило дух, затем я солдатиком упал лицом вниз. Не знаю, через сколько времени я осознал себя, но все-таки осознал. Сквозь полуприкрытые ресницы я видел неясные тени, перекрывшие свет спасительного проходя в родной двор. Возле меня несколько человек разговаривали на одном из наречий тюркского, который я помнил мала-помалу со времен срочной службы в Семиречье. Сосредоточится и понять о чем надо мной разговаривают, очень мешали звездочки, плывущие перед глазами и общее угнетенное состояние организма.
— Мага, ты не убил его?
— Не знаю, Саид.
— Жаль, я хотел, чтобы он все почувствовал, сын собаки.
— Что почувствовал?
— Как я буду этому барану резать горло и спускать кровь. Идите, смотрите, чтобы никто не пошел.
Раздались шаги отходящих людей, потом чьи то руки обшарили мои карманы, нащупали и с довольным бормотанием вытащили пачку купюр из джинсов. Затем меня схватили за волосы и запрокинули голову, у беззащитного горла я почувствовал острие отточенного лезвия.
— Саид, дворники идут!
— Шайтан! — рука с ножом замерла в нерешительности. Уплывающим сознанием я пытался понять, смогу ли я достаточно быстро перехватить руку с ножом, и понимал, что мое движение будет вялым и медлительным, Саид успеет полоснуть мою артерию, так что никакие дворники помочь мне не успеют. Внука вообще я не ощущал. Вряд ли сейчас он демонстрировал образец мужества, наверное, пребывал в благословенном беспамятстве.
— Затащите его туда и накройте носилками — Саид с силой оттолкнула мою голову от себя, и она с деревянным стуком встретилась с асфальтом. Уплывая в тревожную мглу, я думал, что если останусь жив, то любителей резать баранов я помножу на ноль.
Открыв глаза я тут же захотел закрыть их обратно. Голова разрывалась изнутри жуткой болью, как будто какой-то добрый человек засунул мне в череп кирпич. Невыносимая вонь усиливала мои разногласия с этим миром, утренняя каша неудержимо попросилась наружу, и меня вывернуло куда то в бок, добавив страданий от жутких спазмов, сотрясающих тело.
— Вот видите, господа студенты, на лице пациента типичная картина сотрясения мозга в тяжелой степени — громкий и жизнерадостный голос над ухом раскаленной иглой ввинчивался в мой мозг: — ушиб головного мозга под вопросам, ясно будет завтра. Подозрение на перелом основания черепа мы сняли. Что с вами случилось, молодой человек?
Судя по деликатному прикосновению к плечу, вопрос был обращен ко мне.
— Не знаю, доктор — раздался чужой, хриплый голос: — шел домой, вошел в арку, очнулся уже здесь.
— Вот, господа, имеет место кратковременная потеря сознания и частичная амнезия. Сейчас порез на лбу почистим, заштопаем и в палату. Кстати! — голос усилился до совсем нестерпимого уровня шума: — Эй, лейтенант, тут еще один пострадавший, опрашивать будешь.
Надо мной склонилась голова в форменной кепке с кокардой, чтобы через секунду исчезнуть из зоны видимости.
— Откуда пацана привезли?
Кто- то назвал адрес моего дома.
— А, наша территория.
Голова с кокардой появилась вновь:
— Что случилось, молодой человек? Я участковый, лейтенант такой-то.
— Вы можете так не орать, голова разламывается!
— Да я вроде нормально разговариваю — фуражка закрутилась из стороны в сторону, ища поддержки от окружающих. Медперсоналу было откровенно по фигу до нашей беседы, поэтому голова с кокардой заговорила чуть тише.
— Что с вами случилось?
— Я не помню, вошел в арку дома и потерял сознание.
— Кто-то ударил? Что-то пропало?
— Да нет, вроде все на месте. Никого рядом не видел.
— То есть, можно предположить, что вы запнулись и упали с высоты собственного роста — голос полицейского приободрился.
Я, моргнув глазами, подтвердил, что предположить это я могу.
— Сейчас я объяснение накатаю, а вы подпишите, чтобы больше вас никто не беспокоил.
Очевидно, что на такие документы лейтенант набил руку, так как буквально через три минуты мне деликатно сунули в руку авторучку и поднесли к лицу бланк с куцым, трудноразличимым текстом. Я попытался разобрать, что там написано, но не смог.
— Прочитайте пожалуйста, что вы написали.