Маролан с интересом посмотрел на Айбина, но не стал задавать вопросов. Он отдал короткий приказ, корабль вздрогнул, развернулся и поплыл. Мы спокойно покидали остров, словно наш побег — самое обычное дело. С чем я не мог согласиться; сердце стучало у меня в груди, и я никак не мог успокоиться.
Остров Гринери уменьшался на багряном горизонте, и я постепенно начал приходить в себя. С некоторым разочарованием отметил, что не знаю никого из матросов; я бы с удовольствием поболтал с Йинтой или еще с кем-нибудь с «Гордости Чорбы». С другой стороны, несмотря на отсутствие амулета, морская болезнь у меня так и не началась.
В лицо полетели соленые брызги, когда корабль поднял все паруса и ускорил свой бег. Маролан стоял рядом со мной и Алирой. Айбин устроился на самом носу и что-то делал со своим барабаном. Коти и вовсе скрылась из виду.
— Я у тебя в долгу, Маролан, — сказал я.
— Я обеспокоен, — ответил он.
— Тем, что я тебе что-то должен?
— Деймар сказал, что не смог удержать с тобой связь.
— Да.
— Я почувствовал на острове некое присутствие.
— Есть причина, по которой наша связь с Орбом была разорвана, — вмешалась Алира. — И дело тут не в расстоянии.
— Мне это не нравится, — заметил Маролан.
— Да? — уточнил я.
— Его это наводит на размышления, — пояснила Алира.
— Понятно.
Маролан не спускал глаз с острова. Его длинные пальцы поглаживали большой рубин на серебристой рубашке. Я посмотрел назад. Остров почти полностью скрылся из глаз. Лойош сидел на моем плече.
— Где Ротса? — спросил я.
— Осталась дома.
— Она не любит океан?
— Пожалуй, нет. Однако она за тебя беспокоится.
— Приятно слышать. Наверное, твой полет был нелегким.
Он ответил не сразу. Перед моим мысленным взором возникли видения, живо напомнившие мой недавний сон. Мои воображаемые крылья до сих пор болели.
— Я беспокоился за тебя, босс.
— Ты знаешь, я тоже.
Я оставил Маролана и Алиру и отправился на поиски Коти. Она стояла на палубе и задумчиво смотрела на океан. Во все стороны летели соленые брызги — тяжелые капли, а не мелкая водяная пыль. За спиной у дня пряталась ночь, готовая нанести предательский удар.
— Похоже, ты не слишком доверяешь своему новому другу, — заметила Коти.
— Верно.
— Тогда зачем ты взял его с собой?
— Если они не ведут какой-то хитрой игры, то я у него в долгу.
— Понятно. Ты всегда платишь свой долги, не так ли, Влад?
— Я слышу в твоем голосе иронию?
Она не ответила.
— Ты спасла меня, — сказал я через некоторое время.
— Ты сомневался, что мы придем к тебе на помощь?
— Я не знал, сможете ли вы. Мне и в голову не приходило, что Лойош сумеет пересечь океан.
— Тебе пришлось нелегко.
— Ну, не так тяжело… — Я замолчал и принялся изучать собственные ногти, а потом добавил: — Я не так уж страдал.
Она кивнула, по-прежнему глядя на океан.
— Я рад, что революция смогла на несколько дней тебя отпустить, — сказал я.
— Перестань ехидничать.
Я прикусил губу:
— Я не хотел тебя обидеть.
Коти снова кивнула. Слева по борту в роде что-то плеснуло. Наверное, орка, но я его не разглядел. Коти заговорила так тихо, что я едва слышал слова, которые подхватывал и уносил ветер:
Я наблюдаю, как часы проходят мимо,
В одеждах черных, для меня,
Без сил сидящего, увы, недостижимо
Зажечь светильник угасающего дня.
Горька история — так кажется мне ныне,
Для тех, кто думал, что усвоен мой урок,
Чтоб раны вскрыть — причин не вижу я доныне,
Несправедливым был назначенный оброк.
Наступит завтра — мы опять начнем все снова,
Откроем вены слов, чтоб вновь произнести:
Лишь через боль, что в серо-сумрачных покровах,
Проходят наши к озарению пути.2
Она замолчала, лишь волны продолжали биться о борт корабля.
— Похоже на Восток, — заметил я.
— Это мои стихи.
Я посмотрел на Коти. Она застыла в неподвижности.
— Я не знал, что ты пишешь стихи.
— Есть многое, что… нет. Извини. Слова пришли ко мне несколько дней назад, когда я начала из-за тебя тревожиться. Точнее, когда мне пришло в голову, что тебе следовало бы уже вернуться. Не могу сказать точно.
— Грустная история, — согласился я. — И что она означает?
Коти пожала плечами:
— Откуда мне знать?
— Но ведь ты ее написала.
— Да. Ну, если в ней спрятан какой-то глубокий смысл, я не знаю, в чем он заключен…
— Если тебе что-нибудь придет в голову, обязательно расскажи мне.
Уголок ее рта слегка дернулся.
Я еще некоторое время смотрел, как океан занимается своим океанским делом. Вверх и вниз, вверх и вниз, оставаясь при этом на своем месте. Вот так-то.
— Я пытаюсь, — сказала Коти, — сочинить что-нибудь философски глубокое о волнах, но удача меня оставила.
— Что-нибудь придумаешь.
Она покачала головой:
— Нет, но мне бы следовало. О том, как они где-то начинаются, подходят все ближе, толкают тебя вперед и продолжают свое движение, а мы не знаем, отчего они зародились, откуда пришли, ну и в таком же роде.
— М-м…
— Ты производишь множество волн, не так ли, Влад?
— Ты говоришь в общем или о чем-то определенном?
— Пожалуй, и то, и другое. Нет, о чем-то определенном.
— Ты имеешь в виду события последних нескольких месяцев, связанных с Организацией и Империей и твоим приятелем Келли?
— Да.
— Верно, я действительно устроил настоящую бурю. Впрочем, у меня не было выбора.
— Наверное.
— Интересно, каковы намерения Херта.