— Говорят, он с радостью ушел на покой — ты дал ему солидную компенсацию за Южную Адриланку.
— Южная Адриланка, — повторил я. — Гетто выходцев с Востока.
— Да.
— И теперь им управляю я.
— Не всем гетто.
— Верно. Только нелегальной его частью.
— Собираешься привести ее в порядок?
— Мне показалось, я слышу в твоем голосе нотку иронии?
— Нотку? Нет. Скорее целую симфонию.
— Ты полагаешь, что я не справлюсь, или считаешь, что не захочу?
— Не сможешь.
— И кто меня остановит?
Прошла долгая минута, прежде чем она заговорила снова:
— Что ты имеешь ввиду, когда говоришь «привести в порядок»? Какую нелегальную деятельность ты намерен продолжать?
— Все, что они захотят. Я позабочусь о том, чтобы азартные игры велись честно, чтобы бордели были чистыми и с девушками хорошо обращались. Я прослежу за тем, чтобы ссуды давались под разумные проценты, которые…
— Но как азартные игры могут быть честными для людей, которые не могут себе позволить в них играть? Как можно помочь людям, продающим свои тела? И о каком разумном проценте идет речь, если кто-то проиграл все, что имел, в одном из твоих заведений, и как ты намерен получить свой интерес с тех, кто не в состоянии заплатить?
Я пожал плечами:
— Все равно эти вещи будут существовать вечно. А я справлюсь с необходимостью поддерживать порядок лучше, чем кто бы то ни было.
— Мне кажется, я привела свои доводы.
— Я не в силах решить проблемы всего мира. Как и твой приятель Келли, что бы он там ни думал.
— Ты что, ничего не видишь? Ничего не замечаешь?
— Не вижу чего? Толп текл на улицах? Людей в парках, которые кричат друг другу то, о чем все уже давно договорились? Плакаты…
— А теперь за ними наблюдает Гвардия Феникса, Влад. Я говорю о настоящей Гвардии Феникса, а не о теклах, надевших на плечи плащи и взявших в руки копья. Значит, они напуганы, Влад, и избегают использовать новобранцев. Не кажется ли тебе, что им известно то, о чем ты не догадываешься? Три недели назад волнения охватили Южную Адриланку. Теперь же добрались и до Нижнего Кейрона. Если так пойдет дело, что нас ждет через две недели? Или два месяца?
— Ничего особенного, если тебя интересует мое мнение.
— Я знаю, что ты думаешь именно так. Но может быть…
— Нет, я не хочу спорить о твоей проклятой революции.
Коти пожала плечами:
— Ты сам о ней заговорил.
— Мы можем поговорить о нас?
— Да, — ответила она, и я обнаружил, что не в силах сказать ничего содержательного.
— Я собираюсь немного поспать, — заявил я. — Если Айбин начнет барабанить, вышвырни его за борт.
Я прошел по палубе, отыскал ведущую вниз лесенку, спустился в каюту, растянулся на койке, накрылся одеялом и очень скоро уснул под плеск волн.
Прошло не меньше десяти часов, прежде чем меня разбудил тот же плеск волн. Спотыкаясь, я поднялся по лестнице, несколько раз больно стукнулся плечом обо что-то металлическое (кажется, дверные петли), которое какой-то болван присобачил на стену, поцарапал подбородок, поскользнувшись на ступеньках, и, наконец, выбрался на палубу. Маролан стоял на том же самом месте, где я его оставил. Оранжево-красное небо скрывали низкие серые тучи, а ветер отличался удивительной свирепостью. Развевающийся плащ Маролана придавал его облику суровую романтичность. Я так и не снял свободное одеяние, которое мне выдали в тюрьме, — в противном случае у меня тоже был бы романтический вид. Несомненно.
Я крепко вцепился в поручни и осторожно подошел к Маролану.
— Бурное море, — сказал я. Мне пришлось кричать, чтобы перекрыть рев ветра, плеск волн и скрежет дерева. Он кивнул. Я огляделся и неожиданно подумал о том, каким хрупким кажется наш корабль. — С погодой что-то не так?
Он с подозрением на меня взглянул:
— Почему ты спросил?
— Откровенно говоря, сам не знаю. Ты не ответил на мой вопрос.
Он покачал головой. Лойош опустился мне на плечо.
— Думаешь, нам грозит шторм? — спросил я.
— Откуда мне знать?
— Я всегда считал, что у животных есть инстинкт, который предупреждает их о перемене погоды.
— Животных?..
— Что ты скажешь о нашем приятеле Айбине?
— Не знаю, босс. Он странный.
— Угу.
Я проверил время, войдя в контакт с Державой, выяснил, что до полудня еще довольно далеко, но завтрак уже остался далеко позади. Тут только я сообразил, что ужасно голоден. Я уже собрался поговорить о еде с Мароланом и вдруг до меня дошло.
— У меня восстановился контакт с Державой, — заявил я.
Он кивнул. Разговорчивый сукин сын.
— Когда?
— Ночью.
— Ну, это большое облегчение.
— Да.
— Как насчет того, чтобы поесть?
— Внизу найдешь хлеб, сыр, уайтфрут и сушеную кетну.
— Отлично. А разве мы не можем телепортироваться домой?
— Иди поешь. Я не тороплюсь.
— Но если начнется шторм…
— Я решил, что не начнется.
— Ага. Ну, тогда все равно.
И я спустился вниз, нашел еду и сделал с ней то, что положено.
Рассвет следующего дня окрасил оранжевым море справа по борту, а город Адриланка выглядывал из-за гор, развернув навстречу нам гавань и доки. Матросы с опаской посматривали на нас, в особенности на Маролана — они знали, что он направлял ветра, которые быстрее обычного доставили нас домой. Я знал, что орки верят: если кто-то станет управлять ветрами, то природа обязательно устроит шторм, как только у нее появится такая возможность. Наверное, они правы. Однако Адриланка смотрела на нас, словно огромная белая птица, скалы — крылья, голова — великолепное поместье лиорна Даро, графини Уайткрест. Похоже, нам больше ничего не угрожало.
Когда мы миновали скалу Бакен, матросы принялись окатывать палубу ведрами морской воды — я удивился, узнав, что этот ритуал соблюдается только возле порта Адриланка. Закончив, они занялись парусами — уж не знаю, что они с ними делали.
Довольно быстро я потерял к ним интерес. Вся наша компания, состоявшая из Маролана, Алиры, Айбина и меня, подошла к борту. Коти осталась стоять чуть в стороне. Лойош сидел на моем правом плече. Интересно, о чем они думают, глядя на возникающий перед глазами город — одно за другим появлялись все новые и новые здания: Старый Замок, где несколько циклов назад, во время правления Атиры, Три Барона практиковали свое диковинное волшебство. «Мичаагу» — один из лучших ресторанов во всей Империи, если не считать заведения Валабара, массивное коричневое здание Винной Биржи, построенное из камня на вершине холма.