Капитан в танковом шлеме и комбезе встретил его у попорченной попаданиями «тридцатьчетверки». Как младший по званию, Михаил представился первым, поблагодарил за своевременную поддержку огнем и маневром.
— Спасибо! Выручили! Думал, хана батальону.
— Все что смогли. Дальше от нас помощи, что от козла… разве что из пушек постреляем.
— Что так?
— В баках почти сухо.
— А тылы?
Махнул рукой, бросил под ноги окурок папиросы.
— Фашист обошел город с северо-запада и северо-востока, окружил дивизию. Со стороны Любара немецкая танковая дивизия полукольцом охватила 37-й корпус, заставила передовые части перейти в тыл в районе Казатина. Зыбин приказал отходить на новые рубежи. Город оставлен. Насколько знаю, дивизия должна занять оборону где-то в районе сел Ожаровка, Пышки, Мшанец, перехватить шоссейку Шепетовка — Бердичев.
— А Зыбин это кто?
— Ты, лейтенант, с Луны свалился, что ли? Зыбин — это комкор.
— Ясно. От самой границы, считай, иду. И везде одно и то же. Стоять насмерть. Бои тяжелые.
— Кому сейчас легко?
— Это точно. Вон, немцам тоже несладко.
— Да. Знатно вы их под орех разделали.
— Противотанковых средств мало. Слушай, капитан, так это получается, что нам здесь костьми ложиться никакого резону больше нет? Если в тылу уже противник хозяйничает.
— Выходит так. Только ведь и уйти не получится, немец на марше вас точно угробит.
— Н-да. Придется до ночи терпеть.
Немцы, судя по всему, уже тоже получили известия о том, что другие их части прорвали оборону русских, и в лоб не лезли. Зачем? Можно немного подождать и со стороны востока подойдут части вермахта и ударят в спину защитникам рубежа.
Каретников отправился к комбату, получать ЦУ. Оказалось, батальон жил сам по себе, его организм никем толком не управлялся. Комбат погиб. Погиб весь штаб и комиссар с ротным командиром. Первой ротой рулил старшина. Пора было брать бразды правления на себя, не ждать полного окружения. Михаил потихоньку стал отводить с позиций бойцов, формируя «кулак» и освобождая дорогу, как оказалось, теперь точно не нужную нашему командованию. В лес уносили раненых. Их было много. Танки подорвали, вывели из строя оставшиеся «сорокапятки». В веренице бойцов, тащивших на самодельных носилках людей, не способных самостоятельно передвигаться, заметил знакомую фигурку. Окликнул:
— Старший сержант Егорова! Подойдите ко мне.
Подбежала.
— Слушаю, товарищ лейтенант?
— Кажется, я вас с ранеными отправил в город?
— Так точно. Раненых я на машине отправила в госпиталь…
— А сама нарушила приказ.
Придвинулась к нему, почти к груди прижалась, схватилась за гимнастерку на его предплечье, прошептала, будто тайной делилась:
— Не сердись, Василек! Не хотелось потеряться. Война, могли бы и не увидеться больше.
Твою ж ма-ать! Ну как тут можно такими командовать? Решила она! Его спросила? Он, может быть, только сам по себе. Он одинокий волк. Так проще. Убьют, некому горевать будет. Она решила! Девчонка! Ну, и что делать прикажете?.. Пусть! Сама себе дорогу избрала. Он не с ней, он всего лишь бредет по своему лабиринту.
Сделал строгое лицо, показав тем самым, что телячьи нежности не про него.
— Идите. И постарайтесь на глаза мне не показываться.
Улыбнулась в ответ. Кинула ладонь к пилотке.
— Есть!
Со стороны головы колонны, мельтеша среди деревьев и кустарника, появился десантник. Встал рядом, бросая взгляд на растянувшихся по дистанции людей. Спросил:
— Куда путь держим?
— На восток.
— Х-хы! На восток это ясно. Командир, принимай конкретное решение, ставь задачу разведке.
— Прости, Серега, голова не варит уже. Выбирай маршрут так, чтоб к Житомиру просочиться.
— Понял. Думал про это. Нам нужно севернее забирать, там хоть и болота, а все ж не танки.
— Действуй и постоянную связь держать не забывай. Да-да! Посредством посыльных.
— Есть!
Каретников многое читал, многое помнил из рассказов очевидцев об этой войне, но отступление Красной Армии сорок первого года в киевском направлении было в его памяти чистым листом. Об этом умалчивалось, и даже в архивах отсутствовали бумаги. Он смутно мог только догадываться о событиях, происходивших рядом. Смутно представлял то, что на большом пространстве украинской земли, без связи с командованием и штабами, при нехватке боеприпасов, сражаются соединения 6-й армии. Под удар главных сил танковой группы генерала Клейста попали 19-й механизированный и 7-й стрелковый корпуса. А дивизиям 7-го стрелкового корпуса, прибывавшим по железной дороге из резерва Южного фронта, пришлось прямо «с колес» вступать в бой. В таких условиях собрать силы в один кулак было невозможно, дивизии включались в действие разрозненно, по мере их подхода к месту боя. Как результат — наши войска на этом участке были отброшены противником. Они попытались закрепиться на линии старых укрепрайонов, к югу от Новоград-Волынского, но противник своим стремительным наступлением, имея многократный перевес в силе и средствах, не дал нашим частям времени на организацию обороны.