— Не надо, — едва слышно взмолилась до сих пор сидевшая на земле Ная, увидев что Бог собирает энергию для новой атаки.
Однако, какое бы отчаяние ни рвало ей сердце, она понимала, что так должно было быть: между тем, чтобы сохранить жизнь Ариену и убить Демона, выбор был очевиден, хоть она и не могла его принять. Женщина закрыла глаза и отвернулась, не в силах больше смотреть, как лицо Ариена снова заливает кровь, — этот удар должен был стать последним как для Демона, так, скорее всего, и для Ариена.
Прямо возле предводительницы послышался звук разрываемой плоти. Густой запах крови ударил в нос, не давая усомниться в том, что пострадал вовсе не Демон или, во всяком случае, не только он.
Ная не хотела видеть всего этого, она не представляла, как сможет это пережить. Её мир рушился у неё на глазах, и она чувствовала, что просто не выдерживает, ещё чуть-чуть и она окончательно сломается. Пока она не смотрела, призрак надежды, что Ариен был ещё жив теплился где-то в глубине сознания, хоть она и понимала, что это бессмысленный самообман и ничего более. Тело рядом с ней начало падать, и Ная инстинктивно всё-таки открыла глаза. Но увидела совсем не то, что ожидала.
— Красота! — удовлетворённо оскалился Демон, вытаскивая когти из груди Эмиэля и стряхивая с них его кровь. В момент, когда женщина закрыла глаза, он сменил траекторию движения, собираясь убить свою неудачную марионетку, но вышло даже лучше, чем он рассчитывал: один из её бесценных мужчин возник словно из ниоткуда, чтобы закрыть её собой, — на арене-то твой барьер не действует, да, Бог?
Бог опустил руку, золотое сияние померкло.
— Эмиэль! — Ная поймала мужчину и, снова рухнув вместе с ним на землю, прижала руки к его груди, но толку от этого не было: кровь из сквозных ран точками вытекала ей на пальцы, заливала её колени и растекалась горячей лужей по полу арены. По щекам женщины покатились слёзы: так не должно было быть. Он должен был быть на трибунах со своим Домом или его уже вообще должны были отправить прочь отсюда, как слишком молодого для такого рискованного сражения мага. Так откуда он взялся здесь, возле неё? Это было неправильно…
— Не плачь, я умираю за свою предводительницу — это хорошая смерть. И, благодаря тебе, у меня была хорошая жизнь, — Эмиэль едва шевелил губами, но Ная его слышала.
Когда мужчина увидел, что Бог собирается атаковать, он спрыгнул с трибун и рванул к своей предводительнице, совершенно не представляя, как она может отреагировать, если Бог убьёт Ариена у неё на глазах. Бог уже занёс руку для удара, но Демон резко развернулся и бросился на отвернувшуюся Наю. Она не видела его, а Эмиэль уже не успевал ни выставить защиту, ни оттолкнуть женщину, поэтому ни секунды не сомневаясь, принял удар на себя. Пожертвовать, если потребуется, собой, чтобы Ная могла жить дальше — это было его решением ещё до начала боя, пусть и не этого. И теперь, когда его сознание меркло, он умирал с чувством выполненного долга и ни о чём не сожалел.
Видя, как жизнь покидает тело Эмиэля, предводительница не смогла больше сдерживаться, что-то внутри надломилось: рыдания вырвались из груди неконтролируемой волной, её магия забурлила внутри, переставая подчиняться. Вокруг Наи засиял красный ореол.
Бог так и не ударил, но атаки тёмных эльфов ни на секунду не останавливались.
Демон не глядя отмахивался от них, но теперь даже не утруждал себя тем, чтобы сдвинуться с места. Он с улыбкой наблюдал за не справляющейся с эмоциями женщиной, плачущей на груди погибшего по её вине мужчины. Это несомненно была его маленькая победа.
— Любовь — это слабость. Сколько раз тебе это говорили? Преданность — глупость. Теперь ты, наконец, видишь, к чему всё это приводит? К смерти, а не к жизни, как ты по глупости считала, — хохотнул Демон.
— Жизнь и есть преданность, — возразил Бог, с сожалением смотря, как умирает тот, кто должен был прожить ещё по крайней мере несколько сотен лет: у этого мальчика было огромное количество жизненных сил, ему было предначертано защищать сотни других тёмных эльфов, — но жизнь и смерть — это тоже одно и то же.
— Для тебя, но не для них, — снова рассмеялся Демон, — они видят только половину медали — в этом-то и вся прелесть!
— Я знаю, — отозвался Бог, в его голосе впервые отчетливо послышалось недовольство, — поэтому-то ты и должен отсюда исчезнуть.
— Не дождёшься! — Демон бросился на Бога. Его главный противник проявил слабость, пощадив свой сосуд, и должен был об этом пожалеть. Ему нужно было убивать, пока был такой шанс: теперь за свою глупость Богу предстояло поплатится поражением. Уничтожить его в этом измерении, конечно, было невозможно, ведь по сути здесь была только часть его энергии, но если разрушить тело, в котором он был, то Бог больше не смог бы здесь оставаться, и никто больше не смог бы помешать Демону осуществлять свои планы. Чтобы найти второго такого «мальчика» и опять явиться в этот мир, у Богов снова могли уйти столетия. Какая нелепость: Боги постоянно общались со своими «детьми» через женщин-жриц, но причинять кому-то вред, и тем более убивать, могли только овладев телом мужчины, а выдерживали их присутствие единицы.