Хлопнула дверь, и Гоша чуть вздрогнул, заморгал часто, сменил свет, снова взялся за камеру, и мы продолжили. Он опять отдавал указания, иногда сам подходил, чтобы помочь мне принять позу или повернуть голову, как надо. Я видела, как Гоша буквально проваливается в какой-то свой мир и утягивает меня туда же.
Но едва я начала падать в кроличью нору, Фенов поморщился, отошел немного, прищурился.
- Сними рубашку, - выпалил он тем же приказным тоном.
Я закашлялась.
- Что, прости?
- Мне нужны волосы на голой коже.
У меня отвисла челюсть, а Фенов снова часто заморгал, словно пытаясь выйти из транса.
Очнувшись, Гоша тут же стал объяснять:
- Белый цвет забивает. Лицо и волосы совсем не так смотрятся, – и тут же добавил, - Прости, Ирс. Знаю, ты не модель, а обычная девочка. Я на минуту забылся.
Я обиделась. Моментально и сильно. Его слова ранили меня почему-то. Раз я не модель, то стала от этого хуже что ли?
- Возможно, следует найти профессионала вместо меня, - я почти всхлипывала, говоря это.
- Нет, - упрямо замотал головой Гоша. – Мне не нужны профессионалы. Я хочу тебя.
От этих слов я вся вспыхнула. Мы все еще говорим о съемке или… ?
- Я не настаиваю, Ирсен. Не хочу тебя смущать.
- Нет, - быстро решилась я. – Говори, что нужно. Раздеться?
Предвкушение стриптиза перед Гошей вскружило мне голову. Кажется, я даже слегка захмелела, готовясь показаться ему без одежды. Если он будет так продолжать смотреть на меня, я и штаны сниму.
- Мне нужен контраст. Сейчас.
Он сходил в большой зал, вернулся с куском ткани темно-зеленого цвета.
- Сможешь этим прикрыться?
- Легко, - бросила я самоуверенно.
Гоша расплылся в улыбке. Ох, за такую неприкрытую радость на его лице могу и стриптиз станцевать.
На секунду вспомнила, что я совсем не такая. Куда подевалась моя скромность и неуверенность? Видимо, улыбка Феникса выжгла комплексы, как кислота.
Фенов оставил меня в комнате с зеркалом.
- Я тебя жду в общем зале, - проговорил он, прикрывая дверь.
Я думала, что руки будут дрожать, но нет. Я расстегивала пуговицы рубашки абсолютно спокойно, сняла лифчик и обмоталась куском зеленого бархата, завязав узлом подмышкой. Получилось кустарное подобие топа. Глянула в зеркало. Очень даже симпатично. По привычке убрав волосы за уши, вышла в зал.
Гоша возился с освещением в углу комнаты. Там не было никаких тематических инсталляций, просто стена с драпировкой шоколадного цвета и высокий стул из красного дерева, который почти сливался с полотном на стене. Увидев меня, Фенов сглотнул, хохотнул как-то рассеянно, кивнул на позицию, ничего не говоря толком.
Следующие полчаса я снова слышала только его команды. Встать так, повернуться, голову, руки, лицо, взгляд. Он опять был словно не в себе.
И кажется, мне это нравилось. Особенно, когда Гоша включил музыку. Я поймала какой-то свой ритм. Спустя пару песен поняла, что Гоша уже давно не отдает мне указания, только смотрит и улыбается, щелкая затвором. Я по собственной инициативе прогибалась в спине, запрокидывала голову, вытягивала руки, поворачивалась спиной, глядя назад через плечо.
- Замри, - велел Гоша, когда я опустилась на колени на пол и прогнулась, опираясь на руки сзади.
Он подошел ко мне, присел на корточки рядом, поправил «топ», создавая на груди красивые складки. Я задрожала, от мимолетного касания его пальцев. Он не встал, а уселся на задницу, откинулся назад и стал снимать, поворачиваясь корпусом то влево, то вправо.
Все еще следуя за музыкой, я продолжала менять позы, замирая на несколько секунд, как учил Гоша, чтобы камера успела зафиксировать кадры.
-Значит ты не Фен, а Феникс, - заговорила я, когда он отложил камеру и снова стал поправлять сбившуюся на моей груди ткань.
- Да, - подтвердил он, чуть улыбаясь. – Феникс. Друзья так зовут.
- Почему? Из-за фамилии?
Гоша вздохнул.
- Не только.
- Почему, скажи, настаивала я, пытаясь поймать его взгляд, который он старательно отводил.
- Ты, правда, хочешь знать?
- Да. Скажи.
- Пожалуй, это лучше показать.
Он подмигнул, взялся за майку и одним движением снял ее через голову, отбросив в сторону стула.
- Воу, - вырвалось у меня неосознанно.
Во всей красе Гоша Фенов предстал передо мной. Я была права. Не только его руки были изрисованы, но и торс. Те жирные линии, что я видела на его руке, продолжались, уходя на корпус и складываясь в графическое изображении птицы.