- А вы?
- Фен… ух, - осекся. – То есть, Гоша.
- Так Фен или Гоша? – не поняла я.
- Фен или Гоша, - пожал он плечами. – Как угодно.
- Он же Гога, он же Юра, он же Фен, - сострила я. - А по паспорту?
- Игорь Фенов. Вы не могли бы встать вон там? – и кивнул в угол, где стояли два белых зонта, и висела драпировка.
- Зачем?
- Пожалуйста, - попросил он, не объясняя. – Меня разорвет, если я не увижу вас в кадре.
Продолжая немного нервничать, я встала, куда он просил. Гоша достал из ящика стола камеру, вынул из чехла, подошел ко мне, щелкнул каким-то выключателем. Тут же зажглась подсветка из маленьких лампочек. Он подвинул зонты, отошёл, чуть прищурился, прошептал едва слышно:
- Идеально. Наверх посмотрите, пожалуйста.
Я решила не перечить. Всего лишь фотограф. Не маньяк, не насильник. А я-то подумала. Даже лестно должно быть. Кажется, я ему понравилась. Подтверждая догадки, Гоша заговорил:
- У вас лицо невероятное. Первый раз вижу брюнетку с веснушками.
Затвор объектива затрещал, как сумасшедший, отщелкивая кадры.
- И глаза. Такие синие. На фоне холодной драпировки – просто бомбовый эффект.
- Вы фотограф? - спросила я.
- Фотограф, дизайнер, художник. На все руки от скуки. Поднимите волосы немного. Да, вот так. Постарайтесь лицо расслабить и губы чуть приоткрыть.
- Я буду похожа на влюбленную рыбу.
- Неееет. Это вряд ли.
Попытавшись сделать, что он просил, я невольно начала получать удовольствие от процесса. Бархатный голос велел мне делать то одно, то другое, и я слушалась, чувствуя как что-то очень странное, но теплое, рождается в животе и расползается по всему телу, и кровь становится горячее, бежит быстрее по венам.
Понимая, что возбуждаюсь, моментально покраснела. Словно брызнули на щеки кипятка, а внизу живота тут же кольнуло болезненной потребностью. Взглянув на Гошу украдкой, я тут же усугубила эффект, ведь, кажется, именно он причина моего внутреннего пожара.
Наши взгляды пересеклись, и он улыбнулся так, словно прочитал мои грязные мысли.
- Жарко? - спросил он, и тут же сам ответил. – Это от лампочек, наверно.
- Угу, - буркнула я.
Лампочки, конечно, давали тепло, но основная причина была, кхм, немного иной. Хорошо, что фотограф свалил все на инвентарь.
- Голову поверни немного, – снова попросил Гоша, как-то естественно переходя на ты. – Нет, не так. Чтобы волосы не закрывали. Погоди.
Он подошел, положил ладонь мне на шею, мягко надавливая, чтобы я изобразила нужный ракурс.
- Смотри на меня, - потребовал так властно, почти жестко.
Я не смела ослушаться. Что происходит? Его зеленые глаза отравлены, и голос – чистый и сладкий яд. Я словно в каком-то трансе. Угождаю мужчине, которого едва знаю. Камера в руке – это же не повод и не оправдание моего безволия. А удовольствие? Кажется, тоже из отягчающих обстоятельств, но оно отличный повод потакать капризам фотографа.
Грея своей ладонью мою кожу, Гоша чуть отклонился, чтобы снова нажать на кнопку и зарядить новую очередь щелчков затвора. Наверное, его рука не в кадре. А возможно, что и да? Зачем? Для чего он вообще устроил эту фотосессию?
Я смотрела ему в глаза, как он и просил. Не было сил и желания отвести взгляд. Гоша улыбался, словно получал какое-то неземное удовольствие от процесса. Ему все это нравилось не меньше, чем мне. Кажется.
Я с трудом старалась сохранять ровное дыхание, но когда его большой палец чуть погладил, не сдержала тихого стона и прикрыла бесстыжие глаза, чтобы спрятать смятение и стыд.
А камера продолжала расстрел, фиксируя кадры.
- Смотри на меня, - приказал Гоша тише, теперь почти угрожающе.
Я затрепетала, потому что его ладонь оказалась на моей щеке, а большой палец заскользил по нижней губе.
Святые угодники, было непросто выдержать его тяжелый, горячий взгляд. Я изо всех сил старалась не зажмуриться от удовольствия.
- Ирсен, - выдохнул Гоша. – Ты хоть знаешь, насколько невероятная?
Я прокашлялась. Он оставил в покое мой рот, утопил пальцы в волосы, потянул, заставляя запрокинуть голову. Я уставилась на потолок, радуясь, что избавилась от острого взгляда, но одновременно скучая по беспощадным зеленым глазам.
Камера щелкала снова и снова, но в одночасье замолчала. Тут же я почувствовала влажные, горячие губы на своей шее. Меня пробил озноб. До мурашек, до дрожи.
Гоша сжал в кулаке мои волосы, провел ртом влажную дорожку от яремной впадины до уха, прикусил мочку, заставляя меня захныкать.
- Я такого обычно не делаю, - прохрипел он, опаляя дыханием. – Никогда не делаю, если честно.