– Я тебе покажу «с головой женщины!», – закричала в ответ Красотка, но чем ей это не понравилось, сказать не смогла.
Чем дальше от берега удалялись путешественники, тем сильней все было разрушено, погребено почвой, сплетенными корнями, листвой. Валяющиеся камни с полукруглой стороной – куски столбов. Куски туловищ зверей, наверное, львов. Наконец они подошли к скалам, возвышающимся над долиной. Осыпи, большие обломки, мелкие обломки, и только по отдельным отесанным камням можно догадаться, что под этими осыпями тоже что-то погребено – что-то большое.
– Хватит, поворачиваем назад. Больше мы здесь ничего не найдем.
– Ну вот, мы видим: эти столбы и стены делали люди, похожие на нас, – заключил Землевед. – То, что некоторые с головами зверей, – это, скорее всего, сказки, высеченные сказки. Там в большинстве нарисованы люди, напоминающие нас. Но Большой Курзыц создал кто-то другой. Может быть, тоже люди, но совсем другие, умнее. Надо назвать как-то тех и других… Эх, малышки здесь не помогут! Этих можно назвать каменщиками – твои собратья, Камнебой, ты бы у них сразу стал мастером. А вторые… То, что они делают, непостижимо для нас! Зандыны в камне! Прочный и гибкий зменд! Прозрачный тулб! Одним словом, те, кто сделал курзыц, – курзы!
– Вот! Хорошее имя ты им придумал!
– Так кого мы ищем – каменщиков или курзов?
– Боюсь, ветра в небе. Ну, хотя бы следы, хотя бы труху и развалины. Может быть, они что-то расскажут нам о тех и других.
Постепенно речная долина становилась глубже и уже. Все чаще – крутые обрывы. В них – норки юрких птиц с раздвоенными хвостами. Исчезли песчаные косы, вместо песка – галька и булыжник. Все чаще – быстрины с белыми барашками. Путешественники останавливались не только на ночлег, но и днем, чтобы подняться из долины и оглядеться. Однажды трое мужчин (Остроглаз остался дежурить с женщинами), продравшись через заросли, выбрались на край долины, поднялись на пригорок и увидели вдалеке треугольные силуэты непонятных холмов.
– Интересные холмы, – сказал Землевед, – что-то мне подсказывает… Правда, далековато. Сын, сбегай в лагерь, скажи Остроглазу и женщинам, что сегодня больше не поплывем. Пусть устраиваются на ночлег, пусть к вечеру готовят рыбный ужин. А мы подождем тебя здесь.
Они шли к треугольным холмам по луговому распадку – удивительно ровному и прямому. По сторонам тянулись невысокие гряды, заросшие плотным кустарником, в котором чирикали птицы. А там пошли те самые деревья с длинными иголками. Трава выщипана, посыпана козьими шариками – как на родном пастбище. Неужели где-то в тени деревьев дремлет пастух? Сейчас выскочит и закричит на незнакомом языке, сзывая соплеменников, чтобы убить чужаков. Но ни малейших следов жилья! Ни хижины, ни ограды. Свободный скот пасется сам по себе, как в саванне… Но тут не саванна. Тут трава сочней, а деревья гуще и плоды на них вкуснее. Справа пошел серый каменный уступ – ровный и прямой. На него лезет этот самый… с вкусными желто-зелеными ягодами. Можно полакомиться, хотя ягоды уже сморщенные, но все равно сладкие, даже еще слаще. Из травы с шумными хлопками крыльев и криками поднялась стая птиц, улетела в заросли. Вкусные птицы, но не до них… Вдалеке в высокой траве мелькают светлые пушистые колечки. Те самые звери, что приходили к нам на стоянку? Куда-то исчезли…
– Смотрите, тут еще один распадок идет прямо поперек! – заметил Приемыш.
– Ты прав, но нам туда не надо – мы пойдем прямо.
– Я не о том. Смотри, поперечный распадок тоже прямой, хотя и поуже. И гряды, что идут поперек, прямые. Будто кто-то аккуратно насыпал эти гряды. А вон там будто насыпаны небольшие холмы ровной чередой.
– Ты прав, здесь всюду какой-то порядок. Аж немного не по себе.
Начался пологий подъем. Распадок все так же шел прямо, но в одном месте будто споткнулся – его пересекла рытвина, продолжающаяся направо и налево насколько хватало глаз. В одном месте из зарослей будто выглянул лев, но не живой, а как бы окаменевший. Или показалось? Проверять не стали.
Гряда, идущая по левую сторону распадка, кончилась, и открылся вид на те самые холмы. Там стояли три крутых неестественных холма: два побольше, один – поменьше. Все одинаковой формы – четыре плоских треугольных склона сходились наверху, образуя острую вершину.
– Давай на правый холм залезем – он повыше.
Сами холмы поросли небольшими кривыми деревьями с иголками. При ближайшем рассмотрении оказалось, что их склоны ступенчатые: каменные ступени по пояс высотой, где-то расколотые, где-то выщербленные, где-то присыпанные почвой и обхваченные узловатыми корнями пахучих деревьев.