Лицо Гоши приближалось к моему. Он остановился, едва касаясь своими губами моих.
Нет, нельзя целоваться. Я тут же опустила голову, уткнувшись носом ему в грудь.
— Я пойду домой, — проговорила ему в майку, при этом, не двинувшись даже.
— Останься, — зашептал Фенов, потерся щекой о мои кудри. — Не хочу тебя отпускать.
— Лучше пойду, — продолжала я упрямиться и не находить сил, чтобы исполнить сказанное.
— Не надо, Ирс. Это нормально. Все хорошо.
— Что хорошо?
Я запрокинула голову, снова посмотрела на него, не понимая.
— Хорошо, что мы нравимся друг другу. Хорошо, что я не отпускаю тебя. Хорошо, если ты побудешь с нами.
— Как же Катя, Гош?
— Ты нравишься Кате.
— Я не об этом.
— А о чем?
— Ты, правда, не понимаешь?
— Нет.
Кажется, я и сама не очень понимала. Гоша пришел мне на помощь.
— Ты сама хочешь остаться? Тебе хорошо с нами? Со мной?
— Да, — выдохнула я.
— Значит…
Он не договорил. Перебил Бобс, который звонко тявкнул с пола. Гоша обреченно вздохнул.
— Значит, мы идем выгуливать мохнатую подушку, которая мнит себя доберманом. Доедай.
Гоша усадил меня обратно, сам скомандовал Кате, чтобы готовилась на выход. Девочка было заворчала, но он отмел ее возражения. Не грубо, но весьма однозначно. Мог бы и мне так ответить, но видимо, не посчитал нужным. Признаться, мне нравилось, что Фенов умел уговаривать, приводить аргументы. Но вот в студии, когда он работал, вообще не хотелось ничего кроме его кратких приказов.
Я сдвинула ноги и зажмурилась от новой волны похоти. Нужно отвлечься. Нельзя сейчас вспоминать, как он ласкал меня во время фотосессии. Уф, вот уже краснею. Нет-нет-нет. Нельзя.
Я схватила стакан, чтобы потушить это пожал. Выпила все залпом. Не очень спасло. Полагаю, вылей я воду себе на голову, то зашипела бы.
— Спасибо за ужин. Очень вкусно, правда. — проговорила я как деревянный Буратино, которому едва выпилили рот.
Хотела помочь Гоше и собрала тарелки, чтобы помыть, но он, увидев мои порывы, быстро отобрал посуду, засунул в машинку.
— Эти ручки не для посуды, — заявил он.
— Для чего же? — ворчливо отозвалась я, пряча за хмурыми бровями вожделение.
— Я тебе потом расскажу. И покажу.
Фенов подмигнул, и я едва не затряслась от предвкушения.
Наверно, я бы воспламенилась и устроила у Гоши дома пожар, если бы мы не вышли на улицу. Холодный воздух быстренько меня охладил и взбодрил. Вообще, все семейство Феновых заметно оживилось. Я едва успевала следить взглядом за ними. Оказывается, кидать мячик — это жутко весело. Особенно, когда тебе нет еще и пяти, а за ним мчатся папа и собака наперегонки. Потом кидать стал Гоша, а Катя с Бобсом, соответственно, ловить. Неожиданно Фенов бросил мяч мне в руки, я поймала, взвизгнув не хуже их пса. Кинула обратно Гоше, потому что ко мне уже мчались Катя с собакой.
Смеясь и весело угрожая друг другу, мы там перебрасывались около часа. Я успела побыть во всех командах, запыхалась и разрумянилась. Холодно не было — совсем.
Вернувшись с ними домой, я собиралась взять сумку и вызвать такси, но Гоша даже не думал отпускать меня.
— Всем мыть лапы, есть творог и на бочок, — скомандовал Фенов.
— Я поеду, — робко вклинилась, потянувшись за сумкой.
Он нахмурился, отрицательно замотал головой.
— Еще немного, — попросил он. — Задержись. Я их быстро угомоню.
— Гош — начала я.
— Поговорить надо. О деле, — добавил он, убивая зародыше мои дезертирские планы.
— Ладно.
Меня и уговаривать не пришлось. Я растаяла от одного Гошиного взгляда и ласкового голоса, а заявление о деловом разговоре — просто контрольный выстрел. Я хотела остаться. Побыть с ним наедине. К чему лукавить?
— Ирсен останется у нас? Пусть она спит в моей комнате, — тут же оживилась Катя.
— Тебе Бобса в мало? — заворчал Гоша.
Очевидно, он желал уложить меня в своей комнате. Но на ночь я точно не собиралась оставаться, о чем и сообщила Кате. Мне вообще завра на работу, так что…
После того, как Фенов сводил всех в ванную, мы снова оказались на кухне. Гоша выдал Кате и мне по детскому творожку. Я удивленно на него посмотрела.
— Ешь, — безапелляционно велел он, насыпая Бобсу корм.
Даже Флинт соизволил явиться, чтобы приложиться к миске.
Что мне еще оставалось? Только послушно есть со всеми. Гоша тоже вскрыл упаковку творога, быстро закидал в себя, помог Кате соскрести остатки со стенок, отправил чистить зубы и готовиться ко сну. Она хотела что-то возразить, но Гоша был непреклонен. Правда, разрешил пожелать мне спокойной ночи. Девочка обнимала меня долго, все не хотела отпускать. У меня сердце кольнуло.
— Катюша, — нетерпеливо поторопил папа.
Она обреченно вздохнула и поплелась наверх. Бобс посеменил следом. Чуть позади важно вышагивал Флинт. Гоша замыкал процессию.
Я прошла в гостиную, по дороге прибирая то, что валялось. Катины джинсы сложила и оставила на диване. Гошин шарф отнесла в прихожую. Посадила куклу в коляску. Резинку для волос убрала со стола в кармашек на стене, из которого торчали расчески.
Прошло уже минут двадцать, как я присела на диван и снова достала телефон. В первый мой визит Гоша уложил Катю минут за десять. Они, конечно, еще чистили зубы и переодевались в пижаму, собирались немного почитать, но меня настигло нехорошее предчувствие. Что-то не так. Возможно Катя перевозбудилась. Мы так много гуляли, еще и бесились перед сном. Детки на такое могут реагировать по-разному. Хотя меня уже клонило в сон. Тусклый свет от ламп не резал глаза, и веки сами собой стали закрываться. Зря осталась. Домой нужно было ехать, сама нагулялась до изнеможения. А теперь вот застряла тут. И уйти нельзя, и ждать уже нет сил.
Я силилась не задремать, но так и клевала носом.
— Уф, наконец-то!
Я вздрогнула, потому что не заметила, как Гоша спустился и присел рядом.
— Спишь что ли? — усмехнулся он, притягивая меня к себе. — Иди сюда. У меня на тебя еще планы. Весь день мечтал об этом…
И он поцеловал меня. Я даже пикнуть не успела. Его ладонь легла на мой затылок, не позволяя отвернуться. Губы не отпускали, запрещая протестовать. Кажется, я мечтала о том же самом весь день. Всю свою жизнь. Гоша скользнул рукой по моему бедру, и я едва сдержалась, чтобы не застонать. Почти невинное касание, а меня уже можно подавать готовенькую на растерзание.
— Ты говорил о делах, — вспомнила я.
— Угу, — откликнулся Гоша, спускаясь губами к моей шее. — Я фотографии обработал. Часть. Уже отослал заказчикам.
— Хорошо, — откликнулась я, хотя мне было плевать.
— А еще напечатал те, другие фотки.
Я моментально поняла, что он имеет в виду, застонала беспомощно:
— Гоооош, ты же обещал.
— Я же не буду никому показывать. Повешу на стену, буду дро… — он закашлялся. — Любоваться буду.
Возможно, с кем-нибудь другим я бы посчитала это оскорбительным, но Гоша меня просто рассмешил.
— Ты извращенец, — заявила я, хихикая, как дурочка.
— О, ты даже не представляешь всю степень извращения, Ирс. Но я тебе покажу.
Гоша запустил руку под мой свитер, уверенно двигался от живота к груди, легонько поглаживая.
— Папа, я пить хочу.
Кажется, я подпрыгнула до потолка, тут же вытащила Гошину руку из-под одежды и отсела от него на метр. А он лишь раздраженно выдохнул.
— На кухне, Кать. Иди и возьми, — поговорил Феникс очень серьезно.
Катя, сопровождаемая прилипчивым Бобсом, сбежала вниз по лестнице, протопала в кухню, там пошумела. Очевидно, придвигала стул, чтобы добраться до крана с водой.
Фенов откинулся на диван, потер глаза пальцам, бормоча:
— Черти что. Никакой личной жизни…
Мне сказать было нечего, я сидела, как неживая, не зная, что делать. Катя точно видела, как мы целовались. Почему-то показалось, что это плохо. Если бы я в таком возрасте застала папу за таким…