Когда с письмом было покончено, Маргери вновь охватила тревога. Этажом выше, за тяжёлой дверью Джон уже ждал её.
Она осторожно высунулась в гостиную. Никого. Из комнаты Фриды не доносилось ни звука – все уже спали.
Глянув напоследок в зеркало, Маргери захватила со столика свечу и выскользнула из спальни.
Он не знал, чего ему ждать. Маргери ничего не обещала, но как раз это и заводило больше всего. Джон расхаживал по комнате и, разозлившись, уже собрался ложиться, когда в спальню постучали.
- Джон?..
Он в два прыжка пересёк комнату и распахнул дверь. Маргери стояла на пороге и растерянно улыбалась. Джон отошёл, впуская её, выглянул в коридор и спешно закрыл дверь.
Первым желанием было кинуться на неё, сгрести с охапку, уронить на кровать… Но Джон не собирался повторять вчерашнюю оплошность. Он мягко забрал у неё подсвечник и поставил на тумбу. Маргери судорожно вздохнула. Повисло неловкое молчание. Затуманенным взглядом Джон рассматривал хрупкую фигурку, затянутую в узкое шерстяное платье с глухим вырезом - целомудренный наряд будоражил фантазию.
Он положил руки ей на талию, притягивая к себе. Маргери подалась навстречу. Ещё секунда, и Джон накрыл её губы своими. Седьмое пекло! Он мечтал об этом весь день. В этот раз они целовались медленно, с чувством, смакуя каждое прикосновение. Маргери качнулась, но крепкие руки надежно подхватили её ослабевшее тело. “Я снова теряю контроль…” отстраненно думала она, пока язык Джона ласкал её собственный. “О, боги, в которых я не верю, где он научился так целовать?..” Мысли путались. Ладони Джона скользнули выше, стискивая её, но добравшись до груди, сменили силу на нежность. Он гладил её сквозь одежду, и Маргери млела под этими прикосновениями. Сквозь мягкую ткань Джон почувствовал, как напряглись её соски, и его мужское естество заныло от напряжения. Маргери это уловила и обхватила его прямо через штаны. Джон рвано вздохнул и инстинктивно толкнулся навстречу её руке. Дрожащими пальцами нащупал шнуровку на спине её платья и, путаясь, принялся развязывать. Под платьем ничего не было. Это внезапное открытие отозвалось новой волной тягучего возбуждения – Джон гладил её спину, стискивал, сжимал… Она могла бы помочь ему расправиться со шнурками, но так приятно было чувствовать это вожделение и нетерпение, исходившее от его рук – никогда, никогда прежде Маргери не испытывала подобного. Ей показалось, что минула вечность, прежде чем её платье, скользнув по гладкой коже, упало к ногам.
Она легко перешагнула через свой целомудренный наряд, непривычно стесняясь под взглядом Джона, взиравшего на неё так, словно Маргери была ожившей Девой. Но Джон не знал новых богов, он видел её - такую несгибаемую и хрупкую одновременно.
- Теперь ты, - Маргери улыбнувшись, потянулась к завязке его штанов.
Она чувствовала себя так, будто снова была невинной, вот только… Нет, с Томменом было иначе – слишком неловко с его стороны, и слишком наиграно с её. Маргери просто выполняла свой долг. Но сейчас… Сейчас всё было до дрожи по-настоящему – прикосновения, дыхание, эмоции. Она сознательно избегала слова “чувства”, боясь произнести его даже в мыслях – слишком большую опасность оно несло. “Не хочу! Не хочу думать о Томмене. Не хочу думать ни о чём”, стучало в висках. “Хочу прикасаться к нему, хочу чувствовать его, и лети всё остальное в пекло”.
…Она лежала на спине, раскинув руки, словно сдавалась на милость победителя. И это было правдой. Маргери сдалась. Джону, себе самой, своей цели… Всё вдруг отступило на задний план и стало таким несущественным в сравнении с ласкающими её тело руками и хриплым сбивчивым дыханием у самой шеи с нервно пульсирующей жилкой. Она запрокинула голову, рассеянно глядя в потолок и теряясь в собственных ощущениях, пока язык Джона скользил по её шее. Маргери была почти готова умолять его взять её, ожидание казалось невыносимым, смертельным. Он прижался к ней, вжимая, вдавливая её в постель, и Маргери обвила ногами его бёдра, скользнула рукой между их прижатыми друг к другу телами, нащупала дрожащий от возбуждения член и направила в себя.
… Она не думала, что может быть так хорошо. Близость всегда была для неё скорее необходимостью, средством влияния на мужа, а ко всему остальному Маргери и не стремилась. В Хайгардене женщин учили доставлять, а не получать удовольствие, и теперь, когда её тело прошивали волны незнакомого чувства, она извивалась и постанывала. Странное щекочущее ощущение в районе бедёр росло как искрящийся шар, захватывая всё тело, и под конец вспыхнуло блестящими искрами перед глазами. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, перевести дыхание и вернуть в обычный ритм неистово колотящееся сердце.
- Держи, - Джон протянул ей кружку эля.
Он прилёг рядом, с каким-то усталым умиротворением наблюдая за тем, как Маргери полулежит на кровати, не спеша пьёт горячий напиток, и как сжимает тонкими пальцами деревянную кружку.
- Если близость это грех, то почему боги сделали её такой прекрасной? – задумчиво проговорила она, передавая ему эль.
- Тебя действительно сейчас так волнует этот вопрос? – усмехнулся Джон.
- Я просто думаю, - Маргери придвинулась ближе и нырнула к нему в объятие, - септа Онелла так часто и рьяно напоминала мне о моих грехах…
- Септа Онелла? – переспросил Джон, который, конечно был не в курсе того, что с ней случилось, - она твоя духовная наставница?
- Ага, - хмыкнула Маргери и снова потянулась к кружке, - и отлично умеет убеждать. Во всяком случае, её железная ложка, которой она так любила колотить меня, уж точно.
Ей было больно вспоминать о тех днях, но Джон мало что понял из её слов, и тогда Маргери всё ему рассказала. О том, как грязная и замерзшая сидела на голых камнях, как ползала на коленях по полу, собирая запачканными руками капли воды, чтобы не умереть от жажды, и как ненавидела свою тюремщицу.
- И в то же время мне было её жаль, - Маргери покачала головой, - я никогда не понимала, что может заставить человека отречься от жизни, от мира и посвятить себя служению иллюзорной цели. И почему боги так жестоки, а они жестоки, если допускают, чтобы их верные слуги, такие как септа Онелла, страдали в обмен за свою преданность. Знаешь, что сделал с ней Григор Клиган? – Маргери посмотрела на Джона, - никто не знает. Только он сам, Серсея, да несчастная Онелла. И ради чего всё это?
- То же самое можно сказать и обо мне, - Джон невесело усмехнулся. – Я был братом Ночного Дозора, служил тем, кто даже имени моего не знал, а получил нож в сердце. Но знаешь… если ты точно уверен в том, что делаешь, веришь в это, твоё дело обретает смысл.
- И во что верил ты, Джон Сноу?
Подумав, он все-таки решился и сказал правду:
- Наверное, то, что найду в Ночном Дозоре то, чего у меня никогда не было здесь. Семью.
- Но они тебя предали, пусть и не все. И, я думаю, ты точно знал, что делал, когда уходил. Потому как понял, что разочаровался.
Джон хмуро посмотрел на неё:
- Зачем ты говоришь мне всё это?
- Потому что пришло время оставить это в прошлом, - Маргери пожала плечами, будто речь шла о чём-то естественном, - твой Дозор окончен. А твоя семья здесь, в Винтерфелле. Твоя сестра здесь. Есть ведь ещё, я права?
- Да, - Джон потёр лоб, и на его лице проскользнуло выражение боли, - Арья и Бран, но я даже не знаю, живы ли они.
- Я думаю, что живы, - тихо сказала Маргери, - если бы они умерли, ты бы почувствовал, - она сжала его ладонь, - не знаю, как это работает, но это есть. Прозвучит глупо, но я всегда чувствовала Лораса, - она посмотрела Джону в глаза, - как-будто бы слышала, понимаешь? Однажды, когда мы были маленькими, он убежал играть в сад, старая нянька уснула на скамейке, и Лорас упал в пруд. Когда один из стражников, проходивший мимо, вытащил его, он не дышал, - Маргери закусила губу, - тот гвардеец спас его, но я сейчас не об этом. Я играла с котёнком в своей комнате, и не могла видеть того, что происходило, но вдруг… на пару минут у меня внутри воцарилась такая страшная и неживая тишина… я даже не сразу поняла, что именно изменилось, но мне стало так жутко и одиноко. Наверное, это было одно из самых страшных и ярких воспоминаний моего детства. Потом, со временем, я перестала обращать на это внимание, просто знала, что как бы далеко ни был от меня Лорас, я всегда буду слышать его. – Маргери замолкла, и Джон, догадываясь, что услышит дальше, покрепче прижал её к себе. – Потом… когда после взрыва септы я пришла в себя, - взгляд Маргери устремился в пустоту, - это снова была она. Тишина. Только уже навсегда.(1)