Они просидели с ней до самого вечера, и даже когда наевшись, Арья провалилась в крепкий, и впервые за долгое время безмятежный сон, не вышли из комнаты. Санса примостилась на краешке постели и, поджав ноги, улыбалась собственным мыслям. Всё это было так удивительно и невероятно, что она боялась проснуться. Арья ещё ничего толком не успела рассказать о своих странствиях, но Санса знала — история эта будет мрачной и тяжёлой, как, собственно, и у каждого из них. Но всё это уже не имело значения, ведь важно лишь то, что они сейчас здесь, в родных стенах, и пусть захлебнутся кровью те, кто говорил, что Дом Старк мёртв. Болтоны и Фреи пытались уничтожить их — и где они сейчас? Ланнистеры могут окопаться за городскими стенами, собрать многотысячное войско и забить подземелья диким огнём, могут сделать, что угодно, но возмездия им не избежать.
— Уже поздно, — Маргери присела рядом и положила руку Джону на плечо, — с ними ничего не случится, здесь они в безопасности.
Санса уснула рядом с сестрой, и Джон накрыл её одеялом. Погасил масляную лампу, перемешал угли в камине, и вместе с Маргери вышел из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
— Страшно даже представить, через что ей пришлось пройти, — сказал он, когда они сидели в её спальне.
— Нам всем крепко досталось, — она пожала плечами. — Вот видишь, а ты ещё сомневался, — Маргери улыбнулась и взяла его за руку, — я ведь говорила, что с твоей сестрой всё хорошо.
— Да, — согласился Джон, обнимая её, — теперь осталось найти Брана.
— Леди Мелисандра говорит, что он скоро вернётся.
— Ты по-прежнему общаешься с ней? — Джон нахмурился.
— Да. И буду продолжать это делать, потому что она спасла мне жизнь, — Маргери выразительно посмотрела на любовника, — и тебе, если забыл, тоже.
Джон мог бы многое сказать ей по поводу Красной Женщины, но на то не было ни сил, ни желания. Слишком напряжённым выдался день, и к тому же не хотелось портить момент.
— Иди ко мне, — Джон перетащил её к себе на колени и уткнулся лицом в грудь. — Я счастлив, что ты здесь, — сказал он тихо.
В тот миг Маргери почувствовала то, чего прежде не испытывала — укол совести. Он доверял ей, возможно, даже больше, чем Сансе или кому-либо ещё. О, да, она, конечно, не собиралась причинять ему вред, у неё были другие планы, а ложь всегда была частью её игры, но с прежними мужчинами всё обстояло иначе. Джон был не таким. Он отличался. Отличался от всех, кого Маргери когда-либо знала. ” Это уже неважно”, думала она. Джон никогда не узнает, что в самом начале её планы носили исключительно меркантильный характер— тогда она не знала какой он и не считала свои действия чем-то недостойным. “Неужто, я действительно люблю его?” Маргери была вынуждена признать, что столь тонкая материя, как чувства, находилась, если можно выразиться, вне её компетенции. Но, может, и не надо задумываться, искать причины, анализировать? Сейчас ей хорошо, она счастлива — не это ли главное?
***
Арья всё-таки не выдержала — заплакала. Это случилось через три дня, во время ужина: они сидели за столом; Санса, не желая лезть к сестре в душу, спросила что-то безобидное и будничное, Арья ответила невпопад и вдруг разрыдалась. Санса сгребла её в охапку, но успокоить не пыталась — хорошо, что плачет, потом будет легче, она знала это на собственном опыте.
Рассказ Арьи вышел путаным, несвязным — она то говорила о Псе, то неожиданно переносилась в Браавос, проклинала Джоффри; рассказывала что-то о том, как прислуживала Тайвину Ланнистеру, потом в её рассказе неожиданно появились леди Крейн и какая-то Бродяжка, затем снова Пёс… она называла ещё имена, поминала Братство Без Знамён и Красную Женщину…
— Красную Женщину? — вскинулся Джон, — ты виделась с ней?
— Да, — успокоившись, хмуро ответила Арья, — и она мне совсем не понравилась. Она забрала Джендри, а он был моим другом!
— С ним всё хорошо, — успокоил Давос и рассказал о том, как лично усадил паренька в лодку, — он смышлёный малый и наверняка сумеет о себе позаботиться.
— Надеюсь, что так, — пробормотала Арья, — но Красной Женщине я всё равно не доверяю, — она посмотрела на Джона и поняла, что не одинока в своём мнении, — правда… — Арья наморщила лоб, вспоминая, — она говорила мне такие странные вещи…
— Она говорит их всем, уж поверь мне, — хмыкнул Джон.
— Нет, нет, — перебила Арья, — ты не понимаешь. Это было пророчество. Она говорила что-то о глазах: карих, зелёных и голубых, которые я закрою навеки.
— Судя по вашему рассказу, леди Арья, вы закрыли гораздо больше глаз, — улыбнулась Маргери.
— Я не леди, — фыркнула она, — сколько можно повторять? Неужели, так сложно это запомнить?
— Вы дочь лорда, и живёте в замке, а стало быть, леди, — не унималась Маргери, — леди бывают разные.
Арья только отмахнулась, спорить не было никакого желания.
— И что теперь? Какие у нас планы?
Джон и Санса переглянулись. Следовало бы догадаться, что младшая сестра не долго будет валяться в постели.
— Тормунд сказал мне, что Север вступил в войну, — сообщила Арья. — Это правда?
“И когда она только успела всех расспросить?”, дивился Джон.
— Правда, — нехотя ответил он, предвидя, какой будет следующая реплика Арьи.
— Тогда мне надо начать тренироваться, — вздохнула она, — может, я и неплохо владею мечом, но работать определённо есть над чем.
Пытаться отговорить её сейчас не имело смысла, и Джон сделал вид, что пропустил это заявление мимо ушей. Пусть занимается на здоровье, а когда придёт время двигаться в путь, уж он-то найдёт способ оставить Арью в Винтерфелле, даже если придётся запереть её в подвале.
***
Подготовка шла полным ходом. Первым дело известили всех северных лордов, и вопреки мрачным ожиданиям Джона, большинство Домов изъявили готовность вступить в войну. Не откликнулись лишь Карстарки — они до сих пор не простили казни Рикарда. Амберам ворона не посылали — пока Север находился в руках Болтонов, они, в отличие от других Домов служили им исключительно по идейным соображениям.
Вскоре пришло ещё одно письмо с печатью Таргариенов, на сей раз написанное лично рукой Дейенерис, с обещанием, что по окончании войны Север получит независимость. Также королева сообщила, что армия северян должна подойти к стенам Королевской Гавани не позднее, чем полтора месяца, именно столько требовалось Дейенерис, чтобы достичь залива Черноводной.
— До столицы месяц пути, и, стало быть, на подготовку похода у нас есть две недели.
— Управимся за неделю, Ваша Милость, — заверил лорд Гловер.
После битвы за Винтерфелл армия северян вместе с Вольным Народом, насчитывала чуть больше двух тысяч — слишком мало даже для битвы местного значения, не говоря уже о том, чтобы вести войну. Конечно, были ещё рыцари Долины, но Мизинец на этот счёт говорил весьма уклончиво — не отказывал, но и не обещал. В сложившихся обстоятельствах, когда времени у северян было в обрез, такая политика оказалась весьма действенной.
— Вот, значит, чего стоят все ваши клятвы, — брезгливо сказала Санса, — помнится, вы обещали мне быть верным до конца, лорд Бейлиш, — напомнила она.
— И я не думал отказываться от своих слов, — он попытался взять её руку, но Санса не позволила. — Но ты же понимаешь, что я лишь формально управляю Долиной.
— Ещё скажите, что вы человек подневольный, — фыркнула она. — Вы правите ей по факту. Мой кузен в вас души не чает.
— Но у вашего кузена помимо меня есть и другие советники, — осторожно напомнил Мизинец, — в руках Ланнистеров всё ещё сосредоточена огромная власть и немногие рискнут бросить вызов столь грозной силе. Если только…
— Если только “что”? — переспросила она, уже догадываясь, каким будет ответ.