- Вся жизнь наша - сон, - ответил Георгий, кладя ладонь на теплое, туго обтянутое полупрозрачным черным нейлоном, колено своей подруги
- Чей сон? - Она сдвинула ноги, прижав его пальцы.
- Того, Кто Спит.
- А если Он проснется?..
- Наступит Конец Света.
- Перестань, лодочник увидит, - она отодвинула осмелевшую его руку.
Перевозчик греб, разгибаясь и сгибаясь, как неутомимый шатунный механизм. Под надвинутым на лоб капюшоном густилась тьма, даже глаз не было видно, как на контрастной гравюре.
Другая парочка, обосновавшаяся на носовой банке, вела себя иначе. Мальчик как сел, так сразу же открыл свою книгу, положил ее себе на коленочки и углубился в чтение. Женщина предалась женским думам. Ига заговорила с женщиной через голову лодочника, совершавшую маятниковые движения. Беседовали, они, очевидно, о детях, потому что тетка погладила своего по голове, говоря: "Он у меня шибко умный. Все читает, читает... хотя в школу пойдем только нынче".
Мальчик крутил головой, стараясь увернуться, как самостоятельный кот, не терпящий ласки. Обложка его книги цветом напоминала плитку шоколада, а пухлый желтоватый блок страниц - начинку. Георгий почувствовал голод и подумал: "Я в его годы конфеты лопал, а не книжки читал..."
- Хочу шоколадку, - сказал малолетний вундеркинд, отрываясь от книги.
- Ты уже одну съел, когда шли сюда, - ответила женщина.
- Еще хочу.
- Жопка слипнется.
- Нет, не слипнется...
Они заспорили: слипнется или нет.
Почитай нам какую-нибудь сказку, - сказал Георгий пацану, чтобы отвлечь их от бессмысленной перебранки.
- Ой, вы знаете, он ведь у меня сказок не читает, - пожаловалась тетка, поправляя платок и, казалось, сейчас заплачет, но вдруг рассмеялась: Он все этих читает... Шопер... гар... Шопенгалтера что ли... Вот не могу выговорить.
- Шопенгауэра? - подсказала Инга
- Ага, - обрадовалась женщина, - все вот таких... Прям, я удивляюсь, и в кого он такой пошел: ни в мать ни в отца - в проезжего купца, как грится...
Ингу разобрало любопытство, и она стала просить мальчика почитать.
- Ну-ка, давай читай вслух, - приказала женщина своему отпрыску, - и с выражением.
- "Бардо Тёдол". Тибетская книга мертвых", - огласил название книги мальчик.
Георгий и Инга оторопело переглянулись. А тот стал читать текст, сначала нехотя, потом все более и более увлекаясь:
- "...Допустим, вы скончались от обжорства или погибли при бомбежке, не важно, главное, что вы мертвы. Поймите это и не ропщите. Осознайте сей факт. Вы умерли. Иными словами, врезали дуба, отбросили коньки. Перво-наперво, не паникуйте. Скажите себе: "все хорошо!" Иначе вами овладеет страх, который увлечет вас в долину кармических миражей и низвергнитесь вы в область страданий..."
- Прости, мальчик, - прервал чтеца Георгий. - Там что, буквально так и написано - "при бомбежке"...и еще слово "коньки"?..
- Иероглифы "тутань" и "гоого" имеют широкий спектр толкований, - ответил мальчик, презрительно глядя поверх книги на вопрошавшего. - Я адаптирую текст к нашей повседневной обстановке. Чтоб вам было понятнее...
- А-а... - сказал Георгий. - Хорошо, продолжай.
- "Итак, вы почили в бозе и вступили в первую область Царства Мертвых, называемую Чикай Бардо. В этих местах сознание еще парит в привычных местах своей деятельности, привычной географии - всего привычного, что составляло при жизни умирающего..."
- Что это там блестит? - воскликнула Инга, указывая рукой чуть левее курса лодки. Туман слегка рассеялся, и на том берегу, куда они направлялись, вспыхнула звезда. Осветила их и ослепила так, что приходилось зажмуриваться, заслонять глаза ладонями или отворачиваться. Даже равнодушный ко всему лодочник высунул свой нос из-под капюшона, взглянул в ту сторону, но сейчас же нос его, как крыса, юркнул обратно в тень, лодочник отвернулся и стал грести энергичнее.
- Это блеск Предвечного Света, Просветленной Яви, первое, что видит умерший, переступив Порог... - ответил за всех умный мальчик, сунув палец между страниц полузакрытой книги.
- Это прожектор пограничного блок-поста, - сказал Георгий трезвым мужским голосом и менее уверенно добавил: - Надеюсь, они не станут по нам стрелять...
На блок-посту действительно передумали стрелять, подняли столб голубовато-белого света в небо, где он почти растворился в просветленном воздушном пространстве. К лучу с блок-поста с какого-то другого места добавились еще парочка, и они вместе начали бродить по небу, окрашивая облака в серебристый цвет. Ничего интересного дальше не последовало, и мальчик продолжил чтение:
- "...Тут и звуки самые разные могут наполнить грохотом уже несуществующие уши, и, кроме света, удивительно острые лучи пронзительно вспыхнут миражами. Это стихии нашего тела показывают свою основу, свою суть. Сверкающие и пролетающие мимо видения, миражи - суть мысли и чувства умирающего..."
Над ними с ревом пронесся громадный военно-транспортный самолет. Весь в огнях, он летел низко, ниже белесых туч, видимо, заходил на посадку в Нарчнае, где базировались военно-воздушные силы международного контингента. Пятнисто-зеленую тушу воздушного левиафана сопровождали два звена истребителей новой серии "стелс" - угольно-черные, дельтовидные, с острыми углами, непривычных очертаний, словно объекты футуристического фильма. Прожектора на левом берегу тотчас погасли.
Когда ревущая громадина уже пролетела километра четыре, превратившись в точку на горизонте, мальчик, беззвучно разевавший рот, как выброшенная на берег рыба, вновь обрел дар речи: