— Этот мусор и есть то, что мы искали? — презрительно спросил он.
Блэки взял свой бокал и вылил вино на то, что держал в руке, прямо здесь, в библиотеке, не заботясь о том, что может испортить замечательную кожу на крышке стола.
— Нет, так нельзя. Это противоречит порядку!
Нили попытался было схватить Блэки за руку, но тот грубо отпихнул его, чего Эсме никогда прежде не видела.
Теперь она наконец смогла разглядеть, что ладонь ее возлюбленного была наполнена драгоценными камнями, мокрыми от пролитого вина. В свете свечей они блестели, словно осколки разбитого витража.
Нили с трудом устоял на ногах и чуть позже, когда к нему частично вернулось чувство собственного достоинства, подошел к столу.
— Мистер Блэкуэлл, я настаиваю. — Он протянул руку. — Вы испортили ценную археологическую находку. Будьте добры, верните мне камни.
Не обращая внимания на тщедушного археолога, Блэки продолжал зачарованно разглядывать изумруды, сапфиры и одинокий рубин. Все камни были очень большими, размером с грецкий орех. Они, должно быть, стоили целое состояние!
— Мистер Блэкуэлл, верните мне камни. Я настаиваю.
Блэки выпрямился, улыбнулся так, будто ничего не случилось, и протянул камни Нили.
Эсме бросилась в дом на тот случай, если ее будут искать в гостиной, где она должна была находиться, и едва-едва успела добежать туда к возвращению мужчин. Лицо Блэки было невозмутимым, рот Нили сжался в узкую полоску.
— Уоллес, прежде чем вы уйдете, позвольте еще раз выпить за вас и за вашу находку. Сегодня у нас праздник, так что не будем дуться друг на друга.
Блэки повернулся к Эсме.
— Дорогая, будь добра, принеси нам бутылку этого замечательного португальского портвейна.
Эсме отправилась за вином и вспомнила своего брата. Портвейн был любимым напитком Перси. Ей вдруг захотелось, чтобы он оказался здесь, чтобы можно было рассказать ему о том, что она увидела, и спросить у него совета насчет поведения Блэки.
В течение следующего часа профессор рассуждал о языческих верованиях, древних погребальных обрядах, христианстве четвертого века, гробнице, которую он обнаружил, методах, позволивших датировать сокровища и расшифровать надписи, обнажившиеся на гранях камней, политых вином. Все это время он пил. Портвейн лился рекой. Блэки непрерывно наполнял пустой бокал Нили, а сам лишь пригубливал вино.
Казалось, он жадно слушал каждое слово Нили, даже когда у того начал заплетаться язык. Когда археолог наконец выговорился, было уже далеко за полночь и он был сильно навеселе.
— Старина, позвольте вам помочь, — наконец предложил Блэки. — Боюсь, вам пора возвращаться домой.
Нили крепко прижал мешочек к груди, заметно шатаясь, поднялся на ноги и постарался расправить свой сюртук, но сделал только хуже. Он неуклюже заковылял к двери.
— Он доберется к себе домой? — шепотом спросила Эсме. — Может, тебе лучше взять его с собой на виллу? Время уже позднее, дороги опасны, и я…
Блэки заставил ее умолкнуть одним свирепым взглядом. Его серо-голубые глаза сверкнули ледяным холодом. Еще никогда прежде он не относился к ней с таким пренебрежением. А этот повелительный взор, грубая жестокость по отношению к Нили в библиотеке?!
Эсме не узнавала своего возлюбленного. Сегодня она впервые увидела ту сторону его души, которая ей совершенно не понравилась. На какое-то мгновение ей удалось мельком заметить, какой же ничтожной безделушкой была она для него, несмотря на все заявления о любви. Хуже того — какими ничтожными безделушками были для него все люди. Это откровение явилось таким внезапным и острым, что Эсме захлестнула волна тошноты. Ей показалось, что ее вывернет наизнанку прямо здесь.
«Как я могла так ошибаться? Как могла полюбить человека, который этого не заслуживал? Нет, это не так! Я просто неправильно истолковала взгляд Блэки».
Пока возлюбленный провожал профессора, Эсме поднялась к себе в спальню, села за стол, достала перо, обмакнула его в чернильницу и начала писать письмо брату. Она решила рассказать ему обо всем, что произошло, и попросить это разъяснить. Однако ей было не по себе. Эсме отложила письмо на потом и вышла на балкон, надеясь, что свежий ночной воздух придаст ей сил.
Прошло две-три минуты. Она услышала голоса, взглянула вниз и увидела, как Блэки выводил Нили из дома.
— Спокойной ночи, профессор. Вы сделали великое дело.
Нили отвесил ему неуклюжий поклон и засеменил к экипажу, ждавшему его у крыльца.