Карл не сказал больше ни слова и захлопнул телефон.
— А теперь переходим к прогнозу погоды…
Карл быстро переключил канал.
— Ты не должна знать, где мы находимся.
«Почему? Даже если я и определю, в каком мы штате, то какой от этого будет толк?»
— Еще одно печенье, — потребовала Куинн, которая не замечала вокруг себя ничего.
— Ты уже и так съела два.
Даже в такой ситуации Беттина твердо помнила правила, установленные Габриэллой.
«Впрочем, какой вред может быть от одного лишнего печенья, черт побери?»
— Бери, малышка.
Куинн взяла печенье, откусила кусочек и положила остальное на стол.
— В чем дело?
— Я хочу домой.
Девочка была напугана. Разумеется, она чувствовала ураган напряженности, бушующий вокруг.
— Знаю, малышка. Мы скоро поедем домой.
— Мне здесь не нравится. Это как мамины кошмары.
— Сколько девочке лет? — спросил Карл.
— Я же говорила, ей почти три года.
— Тогда откуда она знает такие вещи? Мамины кошмары?..
Впервые с тех пор, как они сели к Карлу в машину, он проявил хоть какое-то любопытство в отношении них. До этого все его реплики ограничивались лишь «заткнись», «скажи, что девчонка будет есть» и «руки за спину».
«Может, ему стало скучно? Вдруг я смогу завести с ним разговор и усыпить его бдительность? Но что дальше?»
Карл ждал ее ответа.
— Если ребенок в семье единственный, то он может обладать более острым восприятием по сравнению с другими детьми. Ему приходится слушать разговоры взрослых. Он улавливает в них разные нюансы. Дети слышат и запоминают то, на что сами взрослые не обращают внимания.
Карл нахмурился.
«Нет, только не это! Неужели он вообразил, что я его запугиваю? Карл намекает на то, что Куинн сможет описать его полиции, когда все это останется позади?»
Сердце Беттины бешено заколотилось.
Куинн прислушивалась к разговору. Девочка знала некоторые слова, которые употребляли взрослые.
— А ты много помнишь? — вдруг спросила она Карла.
— Достаточно.
— Что такое «достаточно»?
— Я помню достаточно всего.
— Из того, что раньше, или из того, что сейчас?
Карл задумался над этим вопросом, затем повернулся к Беттине.
— Скажи ей, чтобы она замолчала. Разве ей сейчас не пора спать?
Беттина уложила Куинн себе на колени, взяла плюшевого медвежонка и вложила его в протянутую детскую руку.
— А сказка? — спросила Куинн.
Это был четкий домашний ритуал — медвежонок в руке, одна сказка и только потом спать.
— Да, моя милая, сейчас будет сказка.
Вся беда заключалась в том, что Беттина была слишком напугана и не могла придумать ничего, кроме безумных страшилок о том, что будет, если дядя достанет свой пистолет, чем все это закончится и почему у него мертвые глаза. На курсах актерского мастерства Беттина занималась изучением всей гаммы выражений человеческого лица.
Она снова начала клацать зубами. Это происходило время от времени с тех самых пор, как они сюда приехали. Холод тут был ни при чем. Так проявлял себя страх, переполняющий ее.
— Прекрати это! — проворчал Карл.
— Н-не… не могу.
— А ты смоги.
Он даже не повысил голос, лишь переместил руку на дюйм ближе к пистолету, засунутому за пояс. Карл постоянно проделывал этого. Он словно дрессировал собаку, добиваясь от нее послушания.
Беттина засунула в рот указательный палец, пытаясь остановить непроизвольное движение челюстей.
Куинн удивленно уставилась на нее.
— Тина, ты заболела?
— Да, малыш, немного.
Девочка положила ладошку ей на лоб.
— Температуры нет.
Беттина схватила маленькую ручку, покрыла ее поцелуями, прижала к груди и прошептала:
— Все будет хорошо, Куинн. Мы скоро вернемся домой.
— Скоро? — спросила девочка.
Беттина молча кивнула.
— Я соскучилась по маме.
— Знаю, моя прелесть.
Беттина ненавидела саму себя за то, что ей было так страшно, черт побери.
«Я поступила так глупо! Сначала села в машину, затем так ничего и не придумала относительно того, как из этого выпутаться. Во всем виновата я одна».
У нее снова застучали зубы.
— Я же сказал, прекрати! — рявкнул Карл.
— Ей страшно, — тонким голоском храбро заявила Куинн, глядя ему прямо в лицо.
— Достаточно болтовни! — сказал Карл Беттине. — Так что лучше уложи ее сейчас спать, потому что в противном случае это сделаю я.