Выбрать главу

Люди повсюду откликались на призыв императора поддержать новые законы и публично объявляли об обращении в новую веру. Однако за закрытыми дверями шли другие разговоры. Те римляне, которые всю жизнь молились старым богам и богиням, не теряли надежды на отмену указа о новой религии. Да, на людях они заявляли о верности своему императору, тем самым защищая себя. Однако Рим оставался городом предрассудков, каким бы современным он ни был. Простые граждане боялись императора, но еще больше они опасались тех напастей, которые могли обрушиться на них, если они порвут со старыми ритуалами. Внешне в империи сохранялось всеобщее повиновение. Люди будто бы бурлили энергией, способной совершить религиозную революцию, но на самом деле во всем этом было много фальши.

Хотя Юлий понимал, что долго так продолжаться не может. Он знал, что старые порядки будут понемногу отмирать вместе с каждым убитым жрецом, с каждым разграбленным и разрушенным храмом, пока наконец не исчезнут окончательно.

Впереди показались кряжистые, узловатые стволы могучих деревьев, ветви, склонившиеся под тяжестью листвы. Лес был таким густым, что свет пробивался сквозь него лишь узкими полосками, выхватывал отдельные ветки с блестящими изумрудно-зелеными листьями или пятна земли, покрытой слоем мха.

Здесь росли миртовые деревья, кипарисы и роскошные лавры, однако именно благодаря дубам эта роща считалась священной. Здесь, подальше от повседневной суеты, жрецы совершали древние обряды и молились своей богине.

Юлий опустился на замшелый валун и стал ждать Сабину. Сюда, за несколько миль от городских ворот, уже не долетал топот марширующих солдат, крики спорящих горожан и шум проезжающих колесниц. Юлий больше не чувствовал запаха страха и не видел печали в глазах самых обычных людей, не разбиравшихся в политике, которым было страшно. Роща была наполнена лишь пением птиц и журчанием ручейка, стекающего в небольшую заводь из расщелины в камнях.

Священная область уходила глубоко в лес. Юлий приходил сюда часто, но ему до сих пор казалось, что он никогда не сможет познать все тайны, заключенные здесь. В лесу не было ничего обыденного. Каждое дерево представляло собой скульптурную композицию из ветвей, разделяющихся на новые побеги и покрытых таким несметным количеством листьев, что пересчитать их не смог бы ни один человек. Они переливались в свете, намного более мягком и нежном, чем где бы то ни было еще в Риме. Каждая пядь земли была покрыта огромным числом трав, мхов, тенелюбивых растений и цветов.

Когда Юлий был мальчишкой, наставники рассказывали ему о том, что именно в этой роще богиня плодородия Диана выполняла свои обязанности вместе со жрецом. Их называли царем и царицей леса. Они были связаны узами брака и превращали весенние почки сначала в летние цветы, а затем — в осенние плоды.

Мальчишки исподтишка смеялись, переглядываясь друг с другом, и сочиняли истории о том, чем еще занимались царь и царица в лесной чаще, шутили по поводу тех вакханалий, которые наверняка происходили в этой роще, пусть даже и священной. Все они знали, чем мужчины занимаются с женщинами и с другими мужчинами. В этом не было никакой тайны, ничего постыдного.

Священными были лишь девственницы-весталки. Они давали обет целомудрия и взамен почитались превыше всех римских женщин и большинства мужчин. Эти жрицы были могущественными, независимыми, свободными во многих отношениях. Их не связывали оковы материнства и людские законы.

В обмен на это могущество и значимость каждая весталка отказывалась от своего права на физическую близость с мужчиной до тех пор, пока не истечет ее тридцатилетний срок служения богине. Первое десятилетие проходило в учении, на следующие десять лет весталка становилась верховной жрицей, а последнюю треть срока обучала следующее поколение. Кое-кто считал, что от этих женщин требуют слишком многого, другие с этим не соглашались. С шести, восьми или десяти лет и до тех пор, пока ей не исполнялось тридцать шесть, тридцать восемь или сорок, женщина хранила целомудрие. Она была обречена никогда не ощущать прикосновения мужской руки к своему телу, не принимать его плоть между своих ног. Весталки никогда не отдавались жарким взглядам мужчин, приходивших к ним как к жрицам, но видевших под покрывалом женщин. Такое воздержание считалось делом естественным и хорошим.