— Значит, ты готов мне кое-что сообщить? — обрадовался Чарли.
— Пока что нет.
— Я надеялся услышать другой ответ.
— Понимаю.
— Ты сможешь опознать того типа?
— На этот вопрос я тебе ничего не отвечу.
— Джош, это же я.
— Но ты вышел на охоту.
— Речь идет о моей работе.
— Речь идет о моей жизни.
Джош ожидал продолжения атаки и удивился, когда увидел, что Чарли убирает блокнот и карандаш.
— Забудем о том, что произошло сегодня. Когда я в последний раз был в Лондоне, в корпункте случайно встретил Эмму и предложил как-нибудь собраться всем вместе. Она как-то вся сразу стушевалась, затем сказала, что вы разошлись и ты уехал. Твою мать, Джош, в чем дело?
Райдер не ожидал, что ответить на вопросы личного плана ему будет труднее, чем рассказать про стрельбу в гробнице, однако это оказалось именно так.
— Мне нужно было вернуться в Нью-Йорк и кое с чем разобраться.
Чарли удивленно поднял брови.
Джош оставил без внимания этот вопрос, не высказанный вслух, но журналиста это не устроило.
— Что произошло? При чем тут Нью-Йорк? Что ты делаешь здесь?
— Если я скажу, то ты решишь, что я спятил, и задашь еще сотню вопросов.
— Задавать вопросы — это мое ремесло.
— У меня нет ответов, которые не показались бы тебе бредом сумасшедшего.
— Я все равно готов их выслушать. Джош лишь рассмеялся.
Чарли понял, что снова наткнулся на глухую стену.
— Хорошо, забудем об этом. Дружище, я тебе могу чем-нибудь помочь?
— Было бы очень неплохо, если бы ты перестал приставать ко мне с вопросами.
На этот раз рассмеялись оба. Чарли остался еще ненадолго, теперь уже просто как друг, за что Джош был ему очень признателен, после чего ушел, чтобы подготовить репортаж о состоянии здоровья профессора Рудольфо и ходе полицейского расследования.
Вечером, без десяти семь, Малахай наконец ответил на звонок, поступивший на его сотовый. Он объяснил, что весь день провел в посольстве, работая над тем, чтобы добиться освобождения Джоша, потом узнал, что Габриэлла решила эту задачу, что само по себе было чудом, и с тех пор пытался получить для Райдера разрешение покинуть страну.
— Но в этом мне не повезло. Итальянские власти не хотят выпускать вас из страны. Вы являетесь свидетелем ограбления и покушения на убийство.
— Хорошо, что хоть не подозреваемым.
— Не совсем так. Полиция намекает на то, что считает вас причастным к случившемуся.
— Но я же дал описание преступника и сообщил все то, что от меня требовали.
— Все ли?
— Черт побери, Малахай!..
— Вряд ли итальянцы действительно вас подозревают, но они хотят, чтобы вы оставались здесь, на тот случай, если им удастся поймать этого типа. Вы являетесь единственным свидетелем.
Джошу совсем не понравилась вероятность застрять в Риме. Провалы в прошлое, так донимавшие его, здесь были слишком реальными, пугающими и непонятными. Джош уже не мог сказать, где он живет — в настоящем или в прошлом.
— Профессор Рудольфо тоже свидетель.
— Как у него дела?
— Не очень.
Малахай вздохнул.
— Почему бы вам с Габриэллой не покинуть на какое-то время больницу и не вернуться в гостиницу? Мы смогли бы вместе поужинать. Не может же она просидеть там весь день.
— Я попробую, но не думаю, что она согласится уехать. Габриэлла сейчас не в том состоянии, чтобы вынести все в одиночку. Я должен оставаться с ней.
На самом деле все было гораздо сложнее. Джоша не покидало ощущение, что его долг, его искупление состоит в том, чтобы оставаться с Габриэллой, провести это бдение рядом с ней. Более того, он сознавал, что этого будет недостаточно, хотя и не мог объяснить, почему так считает.
Около десяти вечера Габриэлла спустилась из палаты и доложила, что Рудольфо стало несколько лучше. Врачи выставили ее вон и приказали отправляться домой.
На улице уже стемнело. Они вышли из больницы, и Джош внимательно огляделся по сторонам.
— Я нисколько не удивился бы, если бы нас здесь караулили журналисты, — сказал он. — Но похоже, все в порядке.
Джош действительно ожидал встретить здесь Чарли Биллингса, но им также двигало и чувство осторожности. Мысль о том, что ему может угрожать опасность, сделала фотографа еще более осмотрительным. Он не забывал и о том, что рядом с ним была Габриэлла.
Они подошли к машине, и Райдер забрал у женщины ключи. Она жутко перенервничала, шла словно в тумане и была не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Даже о том, как ехать до ее дома, Габриэлла рассказывала ему, спотыкаясь через каждые несколько слов.