— Я своими вопросами лезу к вам в душу? Извините.
— Нет, я подумал как раз обратное, — признался Джош.
Потом он коротко рассказал ей о своем ранении и о галлюцинациях, последовавших за ним.
Габриэлла внимательно слушала его. Она была зачарована и не отрывала от него знакомого взгляда. Так смотрели на него врачи и психологи.
Джош вдруг ощетинился и умолк на середине рассказа о том, как галлюцинации сказались на нем, а затем и на браке.
Габриэлла не сразу поняла, что он умолк сознательно, и спросила:
— Ничего не понимаю. Почему ваше стремление разобраться в том, что с вами происходит, так выводило из себя вашу жену?
Джош ждал, что ее голос будет холодным и равнодушным, какими были голоса врачей. Вместо этого в нем прозвучали нежность и сострадание. Может, он ошибся в отношении нее? Можно ли ему рискнуть в надежде на то, что Габриэлла поймет и остальную часть рассказа?
— Когда стало ясно, что физически со мной все в порядке, моя мания, как это называла Эмма, начала выводить ее из себя. Если честно, меня тоже, но я от этого никуда не мог деться. Мне нужно было выяснить, что со мной происходит. Я ведь так до сих пор и не понял, перевоплотился я или нет. Мне почему-то кажется, что ко всему этому имеет отношение какая-то женщина, которую я знал прежде и должен найти.
Джош тряхнул головой. Он злился на себя за то, что не смог объяснить все понятно.
— Это как-то связано с нашими раскопками?
— Думаю, да.
— С Беллой?
Он кивнул.
— Ее звали Сабина.
Габриэлла медленно покачала головой. Она только сейчас поняла, в чем дело.
— Вы верите в то, что когда-то были знакомы с ней?
— Я уже не знаю, во что мне верить.
— Представляю, как вам тяжело.
Джошу показалось, что она не просто сказала это, но и нежно обняла его. На какое-то мгновение ему впервые за последние месяцы стало легко и спокойно.
Вдруг зазвонил сотовый телефон Габриэллы. Этот звук показался Джошу очень громким и назойливым.
Женщина взглянула на дисплей.
— Это из дома. Мой отец.
Ее голос дребезжал, словно перетянутая струна. Она раскрыла телефон.
— Здравствуй, папа. У Куинн все в порядке? — Габриэлла выслушала ответ, и по ее лицу расплылось заметное облегчение. — Подожди минутку.
Она прикрыла телефон ладонью и повернулась к Джошу.
— Папа звонил, когда мы были в больнице. Мне надо все ему рассказать. Я сейчас вернусь.
Когда она встала и вышла из комнаты, Джош подумал было о том, что ему самому нужно уходить, однако он еще не был к этому готов. Ему хотелось поговорить с Габриэллой о том, что она и профессор Рудольфо обнаружили в шкатулке.
Райдер взял фотоаппарат и подошел к окну. Он уже раньше обращал внимание на этот вид и мечтал запечатлеть его на пленке. Купол собора Святого Петра выделялся на фоне темно-синего неба, усеянного серыми облаками. В объектив Джош увидел зловещую картину. Птицы, освещенные странными отсветами, неслись прямо на шпиль храма, словно камикадзе, идущие на последнее боевое задание.
Джош решил вернуться к кофейному столику, на котором он оставил рюмку с бренди, и прошел мимо письменного стола Габриэллы. На нем лежали раскрытая тетрадь и ворох рассыпавшихся фотографий.
Он развернулся к двери спиной, чтобы закрыть стол собой на тот случай, если Габриэлла вернется, и стал рассматривать снимки. На первых трех крупным планом с разных ракурсов была зафиксирована Сабина. Съемка производилась при гораздо более ярком свете, чем вчера утром. У Джоша внутри все перевернулось, как и тогда, когда он стоял рядом с ней. Ошибиться в этом чувстве было нельзя. Неужели это действительно останки той самой женщины, которая являлась ему в видениях с самого момента взрыва?
«Нет. Не ходи туда, — приказал себе Джош. — Еще рано. Только не здесь. Не сейчас, когда ты не сможешь справиться с вихрем эмоций, которые тебя захлестнут, если ты сделаешь этот шаг».
На следующей фотографии была резная шкатулка, которую охранник разбил об пол склепа.
Под этим снимком лежал еще один. На белом фоне крупным планом были сфотографированы шесть больших сверкающих ограненных камней — три одинаковых изумруда, один кроваво-красный рубин и два темно-синих сапфира.
Джош молча смотрел на них.
Камни памяти!
На их поверхностях виднелись неразборчивые надписи. Знаки ничуть не походили на все те иероглифы, которые доводилось видеть Джошу, но он все равно подумал, что этого не может быть.