«Ты уже видел эти камни давным-давно, задолго до того, как появилась твоя теперешняя осознанная память. Смотри на них. Узнай в них то, чем они являются».
— Что вы себе позволяете?
Голос Габриэллы был пронизан ледяным холодом.
ГЛАВА 26
Звонок в дверь отложил разговор или спор, который должен был состояться у Габриэллы с Джошем по поводу того, что тот сует свой нос в ее личные вещи. Габриэлла взглянула в глазок, вполголоса выругалась, вернулась к письменному столу, сгребла фотографии и тетрадь и перевернула их. Лишь после этого она открыла дверь.
Если следователь Татти и удивился, застав здесь Джоша, то он очень хорошо это скрыл.
— Профессор Чейз, приношу свои извинения за то, что нагрянул к вам домой.
— Это было так необходимо? Уже очень поздно.
— Поверьте, я и сам сейчас с большой радостью сидел бы у себя дома.
— Проходите. — Габриэлла подкрепила приглашение жестом.
Татти вошел в гостиную, кивнул Джошу и уселся на диван. Габриэлла устроилась напротив него, а Джош остался стоять у письменного стола, где и был застигнут врасплох на месте преступления.
— Несколько часов назад было обнаружено тело того охранника, который должен был дежурить вчера рано утром. Его звали Тони Саччио. Он был убит выстрелом из пистолета. Затем обнаженное тело оттащили в дубовую рощу, растущую рядом с местом раскопок, и спрятали там. Его обнаружили мои люди.
Это известие явилось сильным ударом для Габриэллы. За последние два дня на нее свалилось слишком много неприятностей. Ее наставник был ранен, сокровища похищены, и теперь еще вот это.
— Тони? Нет! — Она закрыла глаза.
Татти немного выждал и попросил хозяйку дома принести стакан воды. Джош прекрасно понимал, что следователь вовсе не хотел пить. Он просто давал Габриэлле возможность выйти из комнаты и совладать с собой.
Когда она вернулась, следователь выпил воду, затем задал свой первый вопрос:
— Пожалуйста, скажите мне, что именно было похищено из гробницы?
— Какое это имеет значение? Ведь все исчезло.
— Необходимо выяснить, для кого похищенные предметы могли представлять особенно большую ценность.
На этот вопрос мог бы ответить Джош, однако тем самым он снова поставил бы себя под подозрение. У следователя появился бы мотив, которого ему пока что недоставало. Райдер украдкой взглянул на Габриэллу. Назовет ли она Малахая и его самого?
— В мире сотни тысяч собирателей древностей, — вежливо ответила женщина. — Для них представляет ценность все, что было обнаружено в гробнице.
— Какую именно ценность? О каких деньгах идет речь?
— Сколько денег нужно выручить за краденое, чтобы это оправдало убийство двух человек?
— Вам лучше знать.
— Я не знаю. Это не имеет значения. Не может иметь. Я не могу знать, какую стоимость имеют древние реликвии на черном рынке.
— Извините за настойчивость, но нам необходимо узнать, что именно было похищено из гробницы. Это должен быть полный перечень с точными описаниями. Мы должны предупредить правоохранительные органы Италии, а также Интерпол и различные организации, связанные с торговлей предметами искусства. Если мы не будем знать, что поставлено на карту и кому это может быть нужно, то преступник проскользнет у нас сквозь пальцы. Мы никогда не сможем его найти.
Габриэлла уставилась в пустоту, сосредоточив взгляд на какой-то точке, расположенной за окном, за спиной следователя. Ее голос прозвучал тихо, едва различимо. Татти подался вперед, чтобы разобрать слова.
— Судя по всему, это были какие-то ритуальные предметы, но мы не знаем их назначения.
— Вы можете их описать?
Татти не стал упоминать о том, что в прошлый раз Габриэлла ему солгала. Вероятно, он предполагал это с самого начала.
— У нас не было времени провести тщательный анализ, но с виду это были обычные стеклянные бусы, характерные для того периода.
— Для какого именно периода?
— По нашим оценкам, речь идет как минимум о десятом веке до нашей эры, а может быть, и о еще более ранней эпохе, но мы не успели провести никаких тестов. Все произошло слишком быстро. Мы только что их нашли…
Габриэлла говорила так, словно все это не имело никакого значения. Она словно полностью истратила остатки жизненных сил, выдав это краткое объяснение.
— Сколько их было?
— Вы о чем?
— О стеклянных бусинах.
— Может быть, пять. Может быть, семь. Пригоршня.
— Какова, на ваш взгляд, может быть их стоимость?
«Они бесценны! — захотелось воскликнуть Джошу. — Они дороже моей жизни. Дороже моей души!» Но он промолчал, заткнул себе рот большим глотком бренди и стал слушать, как Габриэлла изобретала новую ложь.