Джош усилил струю воды, сделал ее горячее.
«Как расквитаться за смерть, произошедшую в триста девяносто первом году нашей эры?
Надо отыскать то тело, в котором теперь обитает душа Сабины, и искупить свою вину.
Не эта ли мысль терзала меня с того самого момента, как я очнулся в больнице после взрыва?
Меня где-то ждет женщина, и я не буду самим собой до тех пор, пока не найду ее».
Джош был настолько одержим мыслями об этой женщине, что это разбило вдребезги его брак, уже и без того треснувший.
Женщина, в которой теперь жила душа Сабины, ждала, что на этот раз он ей поможет.
Вожделение не нуждается в объяснении. Нет никакой логики в том неутолимом голоде, который может обрушиться на человека в любое мгновение и сделать его практически беспомощным.
Райдер стоял в душе под струями воды, пытался хоть как-то разобраться в своей полностью перепутавшейся жизни и вдруг поймал себя на том, чего просто никак не мог ожидать. Его захлестнуло непреодолимое желание прикоснуться к телу Сабины.
Джош прислонился к холодной кафельной плитке и закрыл глаза. Он попытался совладать с собой, но тщетно. Его телу не было никакого дела до того, что диктовало сознание.
«Мне нужно найти Сабину, ощутить ее аромат, вкусить ее, погрузиться в нее. Я должен скрыться вместе с ней там, где страсть способна до последней крупицы рассеять панический страх перед самим своим существованием. Неважно, если это новое единение в конечном счете погубит нас. Главное в том, что мы соединимся, что наши тела снова сольются друг с другом, стирая всю боль жизни в несправедливом мире. Мы хотя бы на несколько минут сможем ощутить наивысшее наслаждение, которое поможет нам преодолеть мрак небытия».
Фотограф стоял в душевой кабинке, прижимаясь спиной к стене, и вдруг вспыхнул пламенем воображаемых объятий любви. Он разгорался все сильнее, раскалялся добела, искрился огнем. Ему казалось, что они с ней близки прямо сейчас, причем впервые.
Джош позволил себе произнести одно слово — ее имя. Он простонал его вслух, когда кровь разлилась по его жилам, когда ее локоны упали ему на лицо и грудь, а горячий влажный воздух наполнился жасминовым ароматом волос. Райдер обхватил бедра, обвившие его. Он все глубже вжимался в эту женщину и на какое-то мгновение поверил в то, что это ее мышцы увлекают его вперед, вперед и вперед.
Высвобождая страсть, Джош громко выкрикнул ее имя:
— Сабина!..
Это был последний звук печальной мелодии, исполненной на струнах арфы. Долгая, торжественная нота тянулась, тянулась и тянулась, а затем наконец затихла.
ГЛАВА 33
Когда Джош вышел из ванной, телефон звонил снова, и на этот раз он снял трубку.
Малахай извинился, спросил, не разбудил ли его, а затем предложил через полчаса позавтракать в ресторане гостиницы.
— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал он.
Эти же слова в грезах Джоша произнес верховный понтифик.
«Кое-что обсудить».
— Джош? Вы меня слышите?
На столике стояла корзинка с булочками, совершенно свежими, только что из пекарни. Ее окружали крохотные блюдечки с джемами и желе, похожие на перстни с драгоценными камнями, и тарелки, наполненные сливочными пирожными.
Но Джош даже не притронулся к еде. Он рассказал Малахаю о событиях прошлой ночи, о том, как его преследовали, как вор был убит, как человек, стрелявший из пистолета, скрылся в ночи. Райдер упомянул и про неуловимые видения, пришедшие из Древнего Рима и дополнившие кошмарный сон, пережитый наяву.
Малахай сурово наморщил лоб и спросил у Джоша, как тот себя чувствует.
Хорошо.
Точно ли он не хочет показаться врачу?
Точно не хочет.
Сообщил ли он в полицию о случившемся?
Да, сообщил, как только вернулся в гостиницу.
Спал ли он сегодня ночью? Нет, почти не спал.
За всем этим последовал еще десяток уточняющих вопросов.
Джош ответил на все, упомянул про очередной провал в прошлое и про то, как Юлий помогал ему найти укрытие.
Потом у него тоже возник вопрос:
— Я хочу знать, как вы с Берил проверяете достоверность тех случаев перевоплощения, которые изучает ваш фонд.
— Зачем вам это понадобилось?
— Я не могу бесконечно гадать, существовали ли Юлий и Сабина на самом деле. Мне нужно выяснить это наверняка.
Малахай отложил булочку, которую намазывал маслом, и откинулся на спинку стула.
— Мы используем все доступные данные исторического характера. Если у нас их нет, то мы делаем все возможное, чтобы убедиться в том, что ребенок не подвергся внушению, что его родители не преследуют каких-то корыстных целей. Тут очень кстати приходится тот факт, что мы являемся профессиональными психологами.