Они прошли к своему такси. Все вокруг было сыро и грязно. Теперь это место вызывало у Джоша только раздражение. Ему хотелось поскорее уехать подальше от гробницы, вообще из Рима, прочь от этих проклятых мыслей, сводящих его с ума.
До ограждения оставалось уже три шага, когда девочка лет шести или семи с черными вьющимися волосами и оливковой кожей вырвалась из рук матери, подбежала к Джошу, обвила его руками и расплакалась.
Мать бросилась следом за ней и окликнула ее по имени — Натали. Однако девочка не обратила на нее внимания. Она крепко прижималась к Джошу, не давая ему ступить ни шагу.
— Вы говорите по-английски? — спросил у матери Малахай.
— Да, говорю. — Женщина объяснялась с акцентом, но очень прилично. — Меня зовут София Ломбардо.
Она была в джинсах и кожаной куртке. Ее волосы чернели и вились точно так же, как и у дочери, а небесно-голубые глаза наполняло беспокойство.
— Натали!.. — Синьора Ломбардо положила руку на плечо дочери и промолвила что-то на родном языке.
Девочка стряхнула ее руку с плеча, и Джош ощутил, как напряглось все ее маленькое тельце.
— Что с ней? — спросил Малахай.
— Сегодня утром мы увидели по телевизору сообщение об этой гробнице и страшном происшествии, случившемся в ней. Натали очень возбудилась и захотела немедленно сюда приехать. Я пыталась отговорить ее. Ей нужно было в школу, а мне — на работу, но у девочки началась истерика. Таких припадков с ней еще никогда не случалось, это было что-то страшное. Мы с мужем встревожились. Я не из тех матерей, которые исполняют любые капризы своего ребенка, но Натали была так расстроена, ей было так больно! И все из-за этого выпуска новостей.
София Ломбардо была здорово напугана реакцией дочери.
— Думаю, я смогу ей помочь. Вы разрешите мне с ней поговорить? — предложил Малахай. — Кстати, ваша дочь говорит по-английски?
— Да, она владеет двумя языками. Ее отец — англичанин.
Малахай присел на корточки, чтобы смотреть прямо в глаза Натали, и начал тем мягким, певучим голосом, которым разговаривал с детьми:
— Не бойся, Натали. Ничего не бойся. Все хорошо. Тебе нечего бояться.
С каждым его словом всхлипывания утихали, вскоре девочка успокоилась, и Малахай спросил:
— Расскажи мне, что случилось. Чем ты так расстроена?
— Она… — Всхлипывания начались снова.
— Все хорошо. Не торопись. Обещаю, я смогу помочь.
— Она моя сестра…
— Кто, Натали?
— Я не Натали. — Девочка по-прежнему прижималась к ноге Джоша.
— А кто ты?
— Я Клавдия.
— И сколько тебе лет, Клавдия? — спросил Малахай.
— Двадцать семь.
ГЛАВА 36
— Можно задать тебе еще несколько вопросов? — спросил Малахай. — Мне это очень нужно. Тебе, может быть, потом станет легче. Я знаю многих детей, которым кажется, будто они были другими людьми, и могу сделать так, чтобы это было не очень болезненно.
Натали оглянулась на мать, та кивнула.
— Хорошо, — тихо прошептала девочка.
— Можно моему другу тебя сфотографировать? Для меня это очень важно.
Натали посмотрела на Джоша и просияла. Ей пришлась по душе мысль о том, что ее сфотографируют.
— Итак, ты часто слышишь мысли Клавдии? — начал Малахай.
— Время от времени. Чаще всего, когда я засыпаю.
Джош навел фокус. Вот оно! Лучистое белое свечение поднималось над плечами Натали и расходилось дугой, постепенно тускнея.
— Очень замечательно, что ты это можешь. А Клавдия хочет от тебя чего-то определенного?
Голубые глаза поднялись на Джоша, в них зажглась благодарность. Это был не детский восторг, а взгляд взрослой женщины, которой только что пришлось перенести большую утрату.
Девочка не успела ответить Малахаю. Она все еще смотрела на Джоша. Он сфотографировал ее и на мгновение почувствовал себя самим собой, чего не было в течение уже нескольких дней. Фотоаппарат помог ему установить связь с тем Райдером, который не пострадал от взрыва. Он держал в руках снаряжение, занимался своим делом. Все остальное отступило на задний план. Музыка механики, ее щелчки и жужжание успокоили Джоша, сняли с него тяжесть тех обрывочных черных чувств, которые давили на него все последнее время.
В видоискатель он увидел, что Натали тоже расслабилась. Она свободно поддерживала разговор с Малахаем и, судя по всему, забыла мучительную боль, терзавшую ее несколько минут назад. Джош уже не раз видел подобное. Малахай словно по волшебству устанавливал связь с детьми, с которыми работал. Он разговаривал с ними о боли, отчаянии, пугающих видениях и почти всегда мог их утешить.