— Может быть, это какой-нибудь студент, обиженный на вас с прошлого семестра, с летней сессии?
— Нет. Всегда находятся студенты, недовольные своими оценками, но я не могу себе представить, чтобы один из них был недоволен настолько.
Габриэлла покачала головой. Ей на лицо упала прядь волос, и женщина раздраженно смахнула ее.
— Нет, студенты тут ни при чем.
— Что вы преподаете?
— Археологию.
— Вам приходится вести раскопки? — спросил Моссьер.
Габриэлла кивнула.
— Вот чем мне всегда хотелось заняться. Отправиться на раскопки. Я немного занимался спелеологией, и мне всегда казалось, что…
Уорнер прервал своего коллегу:
— У вас в кабинете не было каких-нибудь древностей, чего-нибудь такого, ради чего имело смысл сюда лезть? — Он обвел взглядом полки, заставленные в основном книгами и фотографиями в рамках.
— Нет, ничего ценного. Куски керамики, осколки стекла, но по большому счету все это мусор, сувениры. Ничего действительно ценного…
Моссьер не обратил внимания на то, что она не договорила последнюю фразу, однако от пожилого полицейского это не укрылось.
— Мы все это запишем, поспрашиваем людей, выясним, не видел ли кто-нибудь что-то подозрительное. Мне хотелось бы, чтобы вы тем временем разобрались в своих бумагах. Надеюсь, вы дадите нам знать, если заметите какую-нибудь пропажу?
— Да.
— Как вы себя чувствуете? Может быть, отвезти вас домой или в больницу?
— Спасибо за предложение, но со мной все в порядке.
— Может, стоит кого-нибудь пригласить сюда? — продолжал Моссьер. — Не думаю, что вам сейчас надо оставаться одной.
Габриэлла кивнула.
— Позвоните моему отцу.
Профессору Питеру Чейзу потребовалось меньше десяти минут, чтобы приехать к дочери на работу. Это был пожилой мужчина с волевым подбородком, густой копной седых волос и проницательным, встревоженным взглядом черных глаз.
Он ворвался в кабинет и сразу же бросился к Габриэлле, не обращая внимания на полицейских.
— Что здесь произошло?
Габриэлла увидела отца и залилась слезами. Она не рыдала, нет, скорее это был сдержанный, тихий плач, и все же в считаные мгновения ее щеки стали мокрыми.
Питер достал носовой платок, протянул его дочери и обнял ее за плечи.
Он посмотрел на полицейских и спросил, не задержатся ли они еще на несколько минут, потому что ему нужно кое о чем их спросить.
— Я профессор Чейз, отец Габриэллы, — объяснил он, забыв, что они сами позвонили ему по просьбе дочери. — Вы уже выяснили, что здесь произошло?
Ему ответил Уорнер:
— Пока что нет, сэр, но мы сделаем все возможное, чтобы это установить.
— Как вы намереваетесь обеспечивать безопасность моей дочери?
— Мы сделаем все возможное, чтобы установить, что здесь произошло, — повторил следователь Уорнер.
— У вас есть дочь?
— Да, сэр.
— Сколько ей лет?
— У меня две дочери. Одной двенадцать, другой пятнадцать.
— Удовлетворил бы вас такой ответ, если бы подобное случилось с одной из них? «Мы сделаем все возможное…» Вы не хотите сказать, как собираетесь защищать мою дочь!
— Если бы вы знали, насколько серьезно я отношусь к своей работе, то поняли бы, что этого достаточно.
— А вы не могли бы кого-нибудь приставить к моей дочери?
— Нет, потому что ей пока что никто не угрожал. Увы, сэр, я сам очень сожалею.
— Я тоже, черт побери.
Профессор попытался смутить следователя пристальным взглядом, но тот даже не повел глазом. Наступила патовая ситуация.
Наконец молчание нарушила Габриэлла:
— Папа, отпусти их. Мне ничего не угрожает. Сама я никому не нужна. Просто кто-то решил, что у меня здесь было что-то важное.
— Почему ты так думаешь? — спросил отец.
Следователь Уорнер уже переступил порог, но услышал эти слова и встревожено обернулся.
— Я ничего не могу сказать точно, но считаю, что это именно так. — Габриэлла перевела взгляд с отца на полицейских. — Я очень благодарна вам за помощь. Если вы что-нибудь узнаете, то сообщите мне?
Уорнер не уходил.
Судя по всему, он хотел услышать то, что Габриэлла собиралась сказать своему отцу, однако у нее не было никакого желания говорить об этом в его присутствии.
— Благодарю вас, — повторила она, обращаясь к Уорнеру.
У полицейских не осталось выбора. Они ушли.
Как только за ними закрылась дверь, профессор Чейз повторил свой вопрос:
— Почему ты решила, что сама никому не нужна?
Он ждал ответа. В тишине были слышны удаляющиеся шаги полицейских.
— Габриэлла!.. — не сдавался Питер Чейз.