- Да, похоже, секретная служба дала маху.
- Я не верю, что Фатих и его шайка сами могли внедрить соглядатая в Палатиан. Более вероятно, что этот человек работает на ивирскую разведку, да и убийц финансируют из Лакрейна.
- Тогда султан Ажади напрасно потратил свои деньги.
- Если бы только в этот раз, Дэвиан. Со слов нашего пленника, к Фатиху приходил некий мужчина, который передал записку. Там указывалось, где и когда тебя ждать. Ивирец описал его приметы, теперь секретная служба займется поисками. Будем проверять всех людей в Палатиане.
- Начни с Дориаля Анно. Он мне никогда не нравился.
- Очень смешно, Дэвиан, - Тамрин укоризненно покосился на кузена. - Но если говорить серьезно, я планирую провести поиски так, чтобы в Палатиане о них узнали.
- Понимаю, - кивнул Дэвиан. - Хочешь спугнуть птичку из гнездышка в траве?
- Вот именно. Устроим побольше шума и будем надеяться, что у нашей "птички" не выдержат нервы, и уж тогда... - Тамрин не договорил. - Но здесь нам остается только рассчитывать на удачу, а прямо сейчас нас ждет Орас Темплен, и он стоит всех ивирцев, сколько их есть на свете.
Вскоре машина остановилась у крыльца внушительного здания с высокой куполовидной крышей. Размерами резиденция Сената почти не уступала дворцу Императора и производила не меньшее впечатление. Широкие мраморные ступени вели к парадным дверям, у которых дежурила пара гвардейцев в надраенных шлемах и черных мундирах. Массивные ребристые колонны в стиле Первой Империи и черный мрамор стен придавали облику здания монументальность и мрачность. В нем было нечто архаичное.
Здание и не было новым, несмотря на вошедшее в привычку название. "Новым" его звали уже почти семьдесят лет, прежде Сенат занимал один из дворцов в центре города. Теперь там заседала выборная Народная Палата, учрежденная при Императоре Нерионе Втором, около ста лет назад. Прежде роль Сената была доминирующей - ни один закон, предлагаемый Палатой, не мог быть направлен на утверждение Императору без согласия Сената - но за последние двадцать лет роли поменялись. Многие полномочия, ранее принадлежавшие Сенату, перешли к Палате; тем не менее, большинство формальностей соблюдалось и сегодня. В частности, глава правительства, прайм-канселиор, одновременно являлся и Первым Нобилем Сената.
Тамрин и Дэвиан поднялись по ступеням. Гвардейцы вытянулись по стойке "Смирно", приветствуя их. У распахнутых дверей уже ждал щуплый человек в костюме.
- Ваше Высочество кронпринц Тамрин. Ваше Высочество принц Дэвиан, - он поклонился. - Прошу вас, господин прайм-канселиор счастлив будет увидеть вас.
Дэвиан осматривался не без любопытства - прежде он бывал в здании Сената нечасто. Изнутри оно выглядело так же, как и снаружи - тяжеловесно и мрачновато. Его планировка казалась консервативной, и неудивительно - Сенат, состоящий из преставителей знатных фамилий Империи, никогда не отличался склонностью к новаторству или либерализму.
Чиновник провел Тамрина и Дэвиана по двум лестницам и нескольким коридорам; все встречные кланялись им и провожали заинтригованными взглядами. Наверное, им нечасто приходилось видеть двоих принцев сразу, кроме как, разве что, на официальных церемониях вроде недавнего награждения. Наконец, провожатый остановился перед высокими лакированными дверями и, распахнув створки, почтительно отступил в сторону.
- Прошу вас.
Тамрин вошел, Дэвиан последовал за ним. Личный кабинет прайм-канселиора был обставлен без ложной скромности, но, впрочем, со вкусом. Дэвиану бросились в глаза несколько маленьких статуэток, аккуратно расставленных в ряд на полке за хрустальной дверцей массивного шкафа - явно из упомянутой Тамрином коллекции, о которой был наслышан весь Ксаль-Риум. Маленькое увлечение негласного правителя Империи.
Правда, по внешности прайм-канселиора вряд ли кто-то догадался бы, что перед ним - один из влиятельнейших людей в мире. Орас Темплен напоминал скорее чиновника средней руки - высокий, худощавый, с седеющими волосами и длинным лицом. Кожа прайм-канселиора казалась болезненно бледной, а пальцы - неестественно тонкими, что производило неприятное впечатление. Можно было подумать, что человека медленно убивает какая-то редкая, неизлечимая болезнь, но, насколько знал Дэвиан Каррел, на здоровье Темплен не жаловался никогда. Кроме того, со слов Тамрина, он вел жизнь, которую мог счесть за пример для подражания любой аскет-отшельник: не курил табака, не злоупотреблял крепкими напитками, не содержал любовниц, соблюдал умеренность в еде. Создавалось впечатление, что коллекционирование антиквариата было его единственной слабостью