Император взмахнул в воздухе сжатым кулаком и заговорил громче.
- Мой великий отец, Император Атавир, победитель Севера, уже преподал ивирцам и их султану урок, но в милосердии своем счел уместным ограничиться малым. Увы, ни султан Ажади, ни его подданные урок не усвоили; накопив силы, они вновь предательски, без повода напали на Ксаль-Риум. Это вновь стоило им флота, но сегодня мы не должны ограничиваться малым, ибо в таком случае однажды они рискнут снова. Творец свидететь, мы приложили все усилия к тому, чтобы избежать войны, но султан отверг наши резонные и умеренные предложения и не пожелал вести переговоры. Теперь мы должны преподать Ажади Восьмому такой урок, который никогда не забудет ни он, ни его преемники. И, выбирая между войной или миром, я говорю твердо: война!
Снова зазвучали аплодисменты. Императору хлопали дольше и громче, чем прайм-канселиору, и Дэвиан незаметно усмехнулся. Наверное, дядюшка сейчас доволен, и не без причин - речь получилась эффектная. Дэвиан снова посмотрел на Фионеллу с ее блокнотом. Сегодня же речь Императора Велизара будет во всех вечерних газетах. Интересно, что напишут в "Путеводной Звезде", корреспонденты которой тоже присутствуют в зале? Скорее всего, они ограничатся краткой и сухой статьей в духе "После длительного обсуждения, вопреки мнению прогрессивного меньшинства, Народная Палата и Сенат проголосовали за объявление войны". С учетом того, какие настроения сейчас царят в обществе, слишком явные нападки на Императора мало кому придутся по вкусу. Вот если война не оправдает ожиданий добропорядочных имперских граждан и не принесет быструю и бескровную победу, тогда "Путеводная Звезда" припомнит сразу все и всем - и громкие речи, и призывы, и невыполненные обещания.
Когда шум стих, Орас Темплен спросил со своего места:
- Есть ли кто-то, желающий высказаться?
Почти сразу поднялся немолодой мужчина с квадратным лицом и совершенно седыми волосами. Дэвиан узнал его - Альгор Бернс, лидер того самого "прогрессивного меньшинства", любимец и, как поговаривали, негласный хозяин "Путеводной Звезды". Его имя часто появлялось и в других в газетах по различным поводам, иногда и по весьма скандальным; много говорили, в частности, о том, что семья защитника прав трудового народа владеет несколькими крупными предприятиями, где условия для рабочих созданы далеко не райские, зато управляющие делают состояния. Альгор Бернс, само собой, в ответ заявлял о клевете и мошенничестве.
Бернс поднялся на трибуну, в соответствии с традицией поклонился и развернулся к собратьям по Народной Палате. Как показалось Дэвиану, задний фасад он обратил в сторону Императора с особым удовольствием, резким, подчеркнутым движением.
- Его Величество Император высказал свое мнение, и трудно добавить что-то к сказанному, - заговорил Бернс. - Но все же, к счастью, наша Империя - не тирания наподобие древнего Гайона, и народ имеет право на собственный голос.
"Вообще-то мнение народа выражено ясно, - мысленно прокомментировал Дэвиан. - Зайди-ка вечерком в пивную и скажи, что ивирцев надо оставить в покое. Услышишь о себе много интересного, а то и в зубы получишь".
Но Бернса такие мелочи не смущали.
- Поэтому я, от лица народа Империи, - вещал он без ложной скромности, - призываю Народную Палату голосовать против войны. Да, собратья элигенды, - про Сенат Бернс даже не упомянул, - я говорю, что война на Западе не нужна Империи. Она принесет лишь бедствия обоим народам, но даже победа не окупит потерь, что мы понесем.