Сам Купер не бывал западнее Ниагарского водопада и поэтому с известным сомнением принялся за роман, действие которого должно было происходить в прериях за рекой Миссисипи. Было и еще одно, более серьезное сомнение: выводить ли на страницах нового романа Натти Бампо? Как отнесутся читатели к его появлению в третьей книге? Сумеет ли он достойно изобразить стареющего охотника, приближающегося к концу своего жизненного пути? Но Натти уже занял прочное место в душе писателя. Он доведет жизнь Натти до логического завершения и уж тогда расстанется с ним навсегда. Весну и лето 1826 года Купер работал над новым романом.
Глава 6
ОТЪЕЗД В ЕВРОПУ
Между тем финансовое положение писателя благодаря успеху его книг за эти годы серьезно упрочилось. Крупные долги были почти полностью погашены, можно было подумать и о долгожданном путешествии в Европу, благо имелось достаточно средств, чтобы спокойно прожить там какое-то время всей семьей. К тому же напряженная работа последних лет пагубно сказалась на здоровье писателя, его мучили приступы лихорадки, он сильно похудел, болезненная бледность не сходила с его лица. Конечно, в Европу имело смысл ехать, если пробыть там несколько лет. Но важно за эти годы не потерять связь с родиной, не отвыкнуть от американских обычаев. Лучше всего было бы получить необременительное дипломатическое назначение, которое связывало бы его прочными узами с родиной. Помог нью-йоркский губернатор Клинтон. По его ходатайству в Вашингтоне подыскали для Купера подходящее назначение – консулом США во французском городе Лионе. Жалованья новому консулу не полагалось, но и обязанностей не было никаких, да и жить он мог в Париже или в любом другом европейском городе по своему выбору.
Готовясь к отъезду, Купер обращается к нью-йоркским городским властям с официальной просьбой изменить его фамилию и имя на Джеймс Фенимор Купер. Тем самым он выполнял обещание, данное матери, урожденной Фенимор, что добавит ее девичью фамилию к фамилии своего отца. В марте 1826 года городские власти приняли соответствующее решение, и с тех пор писатель всегда подписывался именем Джеймс Фенимор Купер – именем, под которым он известен всему миру.
Перед отъездом Купер также улаживает свои дела с американскими издателями. Дело в том, что его постоянный издатель Чарльз Уайли, испытывавший серьезные финансовые трудности, скончался, и Купер передает права на издание всех своих произведений крупнейшим в то время американским издателям Карей и Ли из Филадельфии. Он старается добиться изменения авторского права с тем, чтобы оградить права американских писателей от так называемых пиратских изданий. Избранный членом палаты представителей конгресса США от штата Нью-Йорк, писатель Гуллиан К. Верпланк внес в Юридический комитет конгресса проект закона, который обеспечил бы права американских авторов. Однако проект этот не был доведен до формального обсуждения и голосования и так и остался на бумаге.
Друзья и почитатели таланта писателя устроили ему торжественные проводы. Члены клуба «Хлеб и сыр» организовали 29 мая 1826 года прощальный банкет, на котором присутствовали губернатор штата Нью-Йорк Клинтон, губернатор штата Огайо Э.А. Браун, епископ Хобарт, видные литераторы, бизнесмены, ученые, друзья писателя. От имени собравшихся с напутственным словом выступил Чарльз Кинг, редактор ежедневной газеты «Нью-Йорк америкен». Он пожелал, чтобы «здоровье и удовольствие» сопутствовали Куперу в отъезде и чтобы «попутный ветер способствовал его возвращению». В ответном слове Купер обещал своим доброжелателям, что его перо не будет бездействовать и за пределами родины.
На следующий день газета «Нью-Йорк америкен» опубликовала пространное сообщение о банкете, перечислила его участников, дала изложение произнесенных речей. Как оказалось, банкет этот явился самым крупным общественным мероприятием, организованным в честь писателя на его родине за всю его жизнь.
В Европе в этот период доминировали государства Священного союза, созданного в сентябре 1815 года российским императором Александром I, Францем I Австрийским и Фридрихом-Вильгельмом III Прусским. В этот союз постепенно вошли все континентальные монархи, за исключением папы римского и турецкого султана. «Пустой и звонкий документ», как назвал австрийский канцлер Меттерних соглашение об организации Священного союза, тем не менее в течение 15 лет определял политику европейских держав и направлял ее на подавление революций и политического и религиозного свободомыслия, где бы и в какой бы форме они ни проявлялись. К середине 20-х годов XIX века начинают резко проявляться разногласия между Священным союзом и Англией, появляются трещины и между отдельными членами союза.
Путешествие через Атлантический океан на корабле «Гудзон» заняло 31 день. В Англии сделали двухнедельную остановку. Жена писателя с пятью детьми и племянником оставалась в Саутгемптоне, пока Купер ездил в Лондон, чтобы обсудить свои литературные дела с издателями. Первые впечатления от Англии у него сложились самые неблагоприятные. «Это чрезвычайно неприятная страна для любого иностранца, и американца в особенности… Если вы хорошо платите и много заказываете, вас окружает необычайное подобострастие, но если вы не соответствуете их требованиям в смысле денег, то вами пренебрегают и вас даже презирают. Это служит плохим комплиментом стране наших праотцов, и мы были крайне рады выбраться отсюда».
В Париже Куперы сначала остановились в гостинице, но вскоре сняли хорошую большую меблированную квартиру в здании, на нижнем этаже которого размещалась школа для девочек, в которую Куперы определили и своих дочерей. «Вот мы и в Париже, – писал Купер знакомому в Нью-Йорк, – частично довольные, частично разочарованные, старающиеся приноровиться к странной стране, созданной из грязи и позолоты, хорошего настроения и постного супа, клопов и кружев». Своей сестре он писал, что в Париже его поразила «непостижимая мешанина претенциозности и скаредности, безвкусицы и грязи».
Статус американского дипломата открыл перед Купером двери высшего парижского общества, хотя, как отмечает писатель в своих письмах, на торжественных обедах его место всегда оказывалось в самом конце обеденного стола: послы и посланники, бароны и графы котировались выше, чем знаменитый писатель. «Люди здесь, похоже, удивлены самим фактом того, что американец умеет писать. Я твердо убежден, что девять десятых французской читающей публики и не представляет себе, что в Америке когда-либо создавались книги… Вы будете удивлены, узнав, что Вашингтон Ирвинг практически неизвестен здесь, и это несмотря на то, что он так долго здесь прожил. Его стиль и его юмор не поддаются переводу… А уж если книга способна высоко держать голову после того, как она была отдана на милость французского переводчика, то это значит, что в ней имеются и кости, и жилы».
Постепенно знакомясь с Парижем и его окрестностями, с его космополитическим высшим обществом, Купер продолжал упорно трудиться над новым романом, начатым еще в Нью-Йорке. Весной 1827 года роман был закончен, и в апреле он вышел в свет в Лондоне, а в мае – в Филадельфии. Новый роман назывался «Прерия», был он прямым продолжением «Пионеров» и рассказывал о событиях, происшедших через десять лет после того, как Кожаный Чулок, предав земле тело своего старого друга Чингачгука и попрощавшись с Эдвардом и Элизабет Эффингемами, ушел дальше на Запад. Теперь, «отягченный годами, он уже не охотник и не воин, он становится траппером, то есть звероловом, каких немало на Великом Западе. Стук топора прогнал его из его любимых лесов, и в безнадежной покорности судьбе он ищет прибежища на голой равнине, протянувшейся до Скалистых гор».