По идее считалось, что суд присяжных является беспристрастным судом, основанным только на фактах судебного дела. Но эти беспристрастные присяжные избирались весьма пристрастными судебными чиновниками. Да и обстоятельства многих судебных дел были таковы, что еще задолго до суда создавали вокруг обвиняемых определенное мнение, основанное не на изучении всех обстоятельств дела, а на эмоциях и интересах отдельных групп граждан. Такие дела обсуждались в барах и тавернах, клубах и на страницах печати. И трудно было найти человека, который мог бы выступать в роли беспристрастного присяжного.
В 1844 году бедная женщина Мэри Бодин на основании косвенных улик обвинялась в том, что она убила жену и детей своего брата, подожгла их дом с целью скрыть преступление ради того, чтобы завладеть оставшейся после смерти брата его собственностью. Дело трижды рассматривалось в суде присяжных, прежде чем она была признана невиновной. Страсти вокруг этого дела были настолько накалены, что в городе Нью-Йорке, где предстоял один из судов, было рассмотрено 4 тысячи кандидатов на роль присяжных и отобрано только десять, все остальные имели свои предубеждения по поводу вины Мэри Бодин.
Купер знал множество других фактов, когда суд присяжных не обеспечивал беспристрастности рассмотрения судебного дела. Постепенно он пришел к выводу, что существующая в стране судебная система не отвечает требованиям справедливого и беспристрастного суда. И он решает написать на эту тему роман.
Обстоятельства преступления, описанного в «Веяниях времени», напоминают дело Мэри Бодин. Пожилая пара, жившая в отдельно расположенном доме, была убита, а дом их предан огню. Из дома, по словам соседей, исчезла крупная сумма денег. Обвинение падает на молодую богатую женщину Мэри Монсон, которая гостила в доме погибших. Жюри присяжных признает ее виновной в убийстве хозяина дома, и судья приговаривает ее к смерти через повешение. Но тут в зале суда появляется не кто иной, как живой хозяин дома, которого обвиняемая устроила на свой счет в одном доме, чтобы он вылечился от алкоголизма.
Мэри Монсон оправдывают, но теперь обвиняют в другом – убийстве хозяйки дома и его поджоге. Но и это обвинение не подтверждается: оказывается, что дом загорелся случайно, а хозяйка и ночевавшая с ней женщина погибли от свалившегося на них плуга.
Сам ход суда у Купера несколько необычен. Дело в том, что обвиняемая лично может доказать свою невиновность и непричастность к происшедшей трагедии, но она не делает этого, полагая, что суд присяжных должен оправдать ее из-за полного отсутствия улик. Но тут в действие вступают посторонние силы. Пресса старается извлечь свои выгоды из этой сенсационной истории, ибо для нее «факты и новости являются предметом купли-продажи и то падают, то повышаются в цене, подобно любым другим товарам». Присяжные заседатели выносят свой вердикт не на основе скрупулезного изучения доказательств, а руководствуясь слухами, личными привязанностями и собственными предрассудками.
Своим романом Купер показал несостоятельность суда присяжных при рассмотрении такого серьезного дела, как обвинение в убийстве, когда обвиняемому грозит смертная казнь. Но и в более простых делах присяжные часто оказывались не на высоте, а часто вообще принимали решение, основанное не на фактах, а на эмоциях. Купер в предисловии к роману указывает на такие факты. Например, во всех исках железнодорожных компаний к гражданам, жившим в районе железнодорожных линий, предвзятость в отношении компаний была настолько велика, что присяжные всегда отказывали пм в исках. Присяжные, как правило, не удовлетворяли исков кредиторов к жителям районов, в которых проживали присяжные, если они считали, что интересы кредиторов противоречат интересам их района.
Интересно отметить, что, когда «Веяния времени) вышли из печати в апреле 1850 года, только закончилось разбирательство сенсационного дела по обвинению гарвардского профессора Джона У. Вебстера в убийстве доктора Джорджа Паркмена, дяди известного историка. Вебстер был признан виновным и приговорен к смерти через повешение. Многие полагали, что роман Купера навеян именно этим судебным делом. Купер отмечал в этой связи, что совпадения здесь чисто случайные, так как большая часть книги была набрана задолго до исчезновения Дж. Паркмена, и вся рукопись находилась у издателя до начала суда над ним.
Естественно, что в этих условиях роман Купера вызывал повышенный интерес читающей публики. «У «Веяний времени» странная судьба, – писал Купер жене 30 мая 1850 года. – Многим книга нравится, даже очень нравится, хотя она и не пользуется всеобщим признанием. Вызывает возражения ее якобы антиамериканизм!»
Американская критика встретила роман в штыки. Показательная в этом отношении рецензия, появившаяся в июле 1850 года в журнале «Нортх Америкен ревью». Напомним, что последний раз этот журнал откликался на труды Купера одиннадцать лет тому назад, в октябре 1839 года, когда в нем была напечатана рецензия на «Историю ВМФ США». Теперь журнал начал свою статью утверждением, что «господин Купер как романист не более чем тень от того, каким он был. Он совершил литературное самоубийство по меньшей мере еще десять лет тому назад».
По мнению рецензента, все романы писателя, написанные после «Моникинов», отмечались «плохим вкусом», «болтливостью», «предубеждением» и являлись «клеветой на его сограждан». После романа «Браво» Купер создавал не романы или эссе, а «ублюдочные гибриды, скучные, как чтиво, и вводящие в заблуждение, как социальные комментарии». Что же касается критики суда присяжных, то Купер глубоко не прав, ибо американские присяжные и судьи – люди беспристрастные, рассудительные и уравновешенные.
«Слишком мало американцев осмеливалось откровенно высказывать свои мысли, не заботясь об общественном мнении. Купера-индивидуалиста старой английской закваски не могли устрашить и заставить действовать против собственной воли, когда речь шла о его правах, ни нападки газет, ни недовольство толпы… – Так характеризовал позиции писателя известный историк американской общественной мысли В.Л. Паррингтон. – …Чем ближе с ним знакомишься, тем больше начинаешь уважать его честный и мужественный характер, его стремление ставить справедливость и порядочность превыше популярности».
Отрицательное отношение критиков, непонимание его идей широкой публикой, снижение интереса к его новым романам огорчали писателя. Здоровье его мало-помалу ухудшалось, временами отнимались ноги, и он мог передвигаться только с помощью палки. Ему уже трудно было забраться в коляску, и он это делал только с помощью домашних. В Куперстауне он по-прежнему ежедневно выезжал с женой на прогулки, а когда ему становилось лучше, медленно прогуливался по поселку. И каждый раз, когда он проходил мимо одного дома, из окна выглядывала давно знавшая его и его семью очень старая женщина и неизменно произносила одну и ту же фразу:
– Джеймс, почему бы тебе не перестать тратить попусту время на твои дурацкие романы и не заняться чем-то серьезным?
Ее мнение разделяло большинство жителей поселка. Ремесло писателя сделало Купера знаменитым, но ничуть не прибавило ему уважения со стороны его сограждан. Правда, переиздание 11 романов писателя в издательстве Путнама снова привлекло к нему внимание читающей публики. Друзья писателя в Нью-Йорке подумывают организовать банкет в его честь, но он так и не состоялся, вероятно, из-за состояния здоровья писателя.
Обращение к врачам не приносит серьезного облегчения, но Купер по-прежнему занят литературным трудом. Теперь он выступает в новом для себя жанре драматурга, пишет комедию «Вверх ногами, или Философия в юбке». Пьеса шла в театре Бартона в Нью-Йорке четыре вечера – с 18 по 21 июня 1850 года. Главную роль 60-летнего богатого холостяка Ричарда Ловела исполнял известный актер Уильям Эванс Бартон.
Содержание пьесы довольно простое. Племянник Ловела Фрэнк влюблен в его подопечную Эмили. Однако ей не нравится его увлечение утопическими идеями Фурье и его рассуждения о социализме. Дядя хочет повлиять на племянника и с этой целью ходит слушать лекции некоего доктора Максоушэла, на которых знакомится с его сестрой. Молодая женщина сначала пытается влюбить в себя племянника, а получив отпор, принимается за его богатого дядю. Под ее напором старый холостяк дает согласие на женитьбу, и молодая особа немедленно переезжает вместе с братом в его особняк, где начинает верховодить. К счастью для Довела, он неожиданно узнает, что его невеста – вовсе не сестра Максоушэла, а его жена. Он изгоняет ее и мужа из своего дома. Племянник Фрэнк под влиянием всего увиденного отказывается от своих социалистических идей и находит утешение в объятиях Эмили.