Не обратил Борис внимания и на то, что метрдотель попросил пересесть в противоположный конец зала одну пожилую пару, а за освободившийся двухместный столик церемонно посадил женщину, назвав ее Алиной.
— Ну, за твое благополучное возвращение, — в очередной раз сказал директор.
— Годится, — ответил Борис, — тебя как заклинило на этом возвращении.
— Да так и есть. Я, знаешь, как испугался, когда вернулся в гостиницу, а тебя там нет. Думал, ты опять пропал.
— Так. почему опять?
— Потому что ты появился в Минске три года назад, а значит, где-то ты пропал.
— Логично, — ответил Борис и уставился на Алину.
— Не смотри так внимательно, — сказал директор, — это неприлично.
— Хорошо, не буду, — ответил Борис и опять посмотрел на Алину.
— Ты ее знаешь, — с какой-то тайной надеждой спросил директор, — или видел где-нибудь?
— Нет, — ответил Борис.
— А, так она тебе просто понравилась.
— Может быть.
— Ты не увиливай, понравилась? Или ты ее все же где-то видел?
— Скорее понравилась, — ответил Борис.
— Тогда пригласи ее на танец.
— Хорошо, — ответил Борис, — а ты что будешь делать, допивать водку в одиночестве?
— Ну что ты. Я приглашу вон ту блондинку польских кровей, что сидит от нас через столик.
Борис поднялся и пошел приглашать на танец Алину, а директор направился к блондинке.
Алина, танцуя с Борисом, услышала щелчок невидимого фотоаппарата.
— Нас кто-то снимает, — сказала она.
— Наверное, для «Плейбоя», — ответил Борис, — а возможно, хотят шантажировать. Вы замужем?
— Была, — ответила Алина.
— Да, — произнес Борис, — если женщину спросить: не замужем ли она? — она может ответить: дважды.
29
Следующий день в городе Бресте был ничем не примечателен.
В девять утра проснулся в номере гостиницы директор и долго и непонимающе смотрел на пустую кровать Бориса, точно пытаясь понять, не приснилось ли ему возвращение своего подчиненного, а также вчерашняя пьянка в ресторане гостиницы.
Примерно в это же время хозяин казино по имени Петр и по кличке Петруха внимательно рассматривал фотографии Алины и Бориса. Он то приближал их к своим глазам, то отдалял, словно пытаясь проникнуть сквозь внешнюю оболочку танцевавших вчера в ресторане Алины и Бориса в их внутренний мир, а лучше всего в их мысли и оценки происходящего.
Затем он набрал номер мобильного телефона, но передумал и не стал звонить, какое-то время походил по кабинету, посмотрел на аквариум и снова взял в руки одну из фотографий.
Борис и Алина смотрели друг на друга. Но как по-разному они смотрели. Ее взгляд говорил, прямо кричал: узнай меня, ну.
Взгляд Бориса был похож на взгляды сотен мужчин, пригласивших на танец женщину, которая дольше других смотрела на него в этот вечер.
Но самое удивительное было то, что точно такие же фотографии лежали на другом столе, в кабинете здания по улице Коммунистической, хозяином которого был человек с погонами генерал-майора.
Человек этот только что вызвал двух своих подчиненных, и если бы в кабинете присутствовал Борис, он мог бы обратить внимание на то, что эти двое сидели за столиком рядом с ним. Но Бориса не было в кабинете генерала. Как раз в это время он досматривал в постели Алины, наверное, десятый сон, в котором он убегал от преследователей и никак не мог убежать, но и преследователи в последний момент почему-то не могли его догнать.
Генерал, еще раз взглянув на снимки, сказал:
— Какие мнения по этому поводу?
Генерал не знал, что оба опера, перед тем как идти к нему, уже имели по этому поводу беседу.
— Что будем докладывать шефу? — спросил тот, который был чуть постарше.
— Что в поле зрения правоохранительных структур появился человек, отдаленно напоминающий Бубна, — ответил тот, что был помоложе.
Он был ниже первого, коренаст, по-видимому, крепок и имел более нагловатую, чем у его коллеги, физиономию, и звали его Валентином.
— Ничего себе отдаленно, да он как две капли воды похож на Бубна. Это Бубен.
— Похож, — ответил второй опер.
— Да он это. И дело не в схожести лиц, у него походка и движения тела те же. Сымитировать можно все, но память тела не поддается корректировке.
— Может быть, может быть, — повторил второй, — но ты пойми, Миша, все это нужно тщательно проверять.
— Что-то ты, брат, осторожен стал не в меру, — сказал опер по имени Михаил, а про себя подумал, что его напарник почему-то не заинтересован в том, чтобы Борис оказался Бубном.