Они подчиняются - он главный режиссер. Вешают. Я дожидаюсь, пока он выйдет в туалет. Я - главный художник! Снять это все! И они снимают. Ну, потом мы вышли в туалет вместе. И он за писсуаром мне сказал... Знаешь что? Не приходи в театр завтра. Если хочешь - по собственному желанию. А хочешь - по статье. Короче, вот вы спросили - я вам ответил, как именно из этого театра вылетел.
- А что, были и другие?
- Да, много было историй. Но не всегда таких вот... Была история, я был как бы режиссером-ассистентом в театре "Современник"... Вот от этой истории я расскажу только финал. Я там тоже чего-то напридумывал, актеры меня не поняли. Устроили забастовку. Был ночной худсовет. Тогда ночью заседали. Это еще "Современник" был на площади Маяковского. Такой гремучий еще "Современник" был... А потом меня вызвал Олег Ефремов и сказал... Тогда это было модно. Знаешь, говорит, мы отправим тебя на повышение. Я подумал, что он из ассистента режиссера меня хочет сделать режиссером, а он отправил меня на режиссерские курсы. Лишь бы подальше... подальше от своего театра. Вот так я оказался на режиссерских курсах. В принципе, это хорошее дело. Самому стать режиссером. Потому что с дураками иметь дело надоело... С дураками-режиссерами того времени надоело, понимаете? Не знаю - время виновато? Это отдельный разговор - кто виноват - люди или время. Но, вот, надоело. Был один режиссер - его я хоть могу понять. Он приходил и начинал работу так. Так, заснули, он говорил. Он говорил: заснули, так, закрыли глаза, спим. Начинаем фантазировать. Это было приятно. Фантазируем, фантазируем, фантазируем, фантазируем, фантазируем... Все там фантазируем, все делаем там такое здоровское, здоровское. Здорово все так делаем. А теперь проснулись, он говорит. Проснулись? И все забыли. И все делаем, как надо. Как уже сто раз было. Это хороший был режиссер, потому что честный был режиссер. Ну, а другие... так... И немножко как надо, и немножко как не нужно, и очень немножко, как хочется... Вот. Учился я у Рубена Симонова. Это, конечно, глыба. У Охлопкова, познакомился... Охлопков ведь ученик Мейерхольда был, правда этот ученик уже давно отрекся от Учителя. А самого Учителя естественно, уже давно сгноили, расстреляли. Так вот в театре Охлопкова я познакомился с ассистентом Мейерхольда, он вытащил какие-то старые тетради, записи его репетиций... Это было время, когда все набиралось, набиралось, набиралось, когда открывалась мне эта профессия. Это было очень интересное время.
- А после вы не попали никуда уже?
- После этих курсов, если коротко говорить, то я делал спектакль... Вернее, пытался делать спектакль как режиссер-постановщик у Любимова...
- И что там?
- И там в результате я... тоже не туда куда-то пошел. И в результате оказался опять-таки художником-постановщиком. А режиссером уже были мы двое, еще с кем-то, то есть еще с режиссером. То есть мне на помощь дали еще одного режиссера.
- Это Любимов дал? Вообще, он человек-то такой, с фантазией. Он новатором считается, да?
- Так я действительно боготворю Любимова. У меня с актерами не получалось. Режиссер должен чувствовать актера. И работа с актером - это, я думаю, это не моя работа. Я этого делать не умею. А без этого в театре нельзя. Когда я шел на актерскую репетицию, меня рвало в подворотнях, вот я когда еще только приближался к театру... Я не знаю, от страха ли, или от отвращения к тому, что я не умею это делать, а это делать надо... Я просто входил в подворотню, и меня выворачивало наизнанку. Я не хотел встречаться с этими актерами, которые меня не понимают, а донести то, что я хочу, я до актеров не мог. Не мог. Я и до сих пор считаю, что я не режиссер, а художник. И все это знают в обществе. Вот то, что я - художник, я могу поклясться, ну, театральный художник, естественно... Что этой профессией я худо-бедно владею. Что касается режиссуры, это уже химия, я не знаю. Но вот, режиссер, как вот бывает настоящий режиссер, с актерами который работает, у него рождаются звезды. Из ничего. Это я не умею. Чтобы из ничего - звезд. Это для меня закрыто, природа как бы не дала.