- Это Эскина?
- Да. Эскина. Золотая женщина. Если она меня услышит, то пусть знает, что я просто плачу от таких людей, как вы, Маргарита Александровна! Вот. В титрах не значился, как говорится, а режиссером был и автором был. И деньги платили. Не большие. И командировки были. Вот. И я думаю, что так это было до "А ну-ка, парней". Собственно, "А ну-ка, парни" я делал не потому, что нужна была военно-патриотическая передача, а просто так совпало. Тогда были, вот эти. Ну, на мотоциклах, которые гоняли - рокеры? Движение рокеров. И я подхватил это движение и вынес его на экран. А в результате получилась военно-патриотическая передача, нужная военным. Пришел ко мне туда вот, на пульт режиссерский самый главный тогдашний телебосс, Лапин, похвалил. Вот это, говорит, то, что надо делать. Вот это - совсем другое дело, не то что вы там раньше завихрениями разными занимались... Работайте, работайте... Ну, с тех пор, как меня Лапин похлопал по руке, да еще с тех пор, как мы стали встречаться с ним, чай пили... Я вообще уже стал кум королю, мне вообще было на всех начальников с высокой горы наплевать. Вот. Вот такие начались пироги.
- Вас, вообще, легко обидеть?
- Очень легко.
- Вы - человек доверчивый?
- Очень доверчивый.
- А провести вас легко?
- Очень легко.
- Тогда расскажите, пожалуйста, эту историю, как вы сдавали на права!
- Ну, это просто такая анекдотическая история. Она ничего не добавляет и не убавляет во мне. Просто я копил деньги на машину. На машину не хватило. Я купил мотороллер. "Тулу". Это был броневик такой - большой, тяжелый. И поехал. Вернее, я поехал, а "Тулу", значит, везли. Сдавать на права. Это было на площадке ВДНХ. Большая асфальтированная площадка. Большой, крытый красным сукном, стол для комиссии, которая принимает, а перед комиссией большая площадь, расчерченная, где надо поворачивать, под определенным углом и так далее, и так далее, и так далее... И вот, когда они звонят в звоночек, выезжает новый абитуриент. В определенное место между газонами выезжает и делает фигуры на определенной скорости. Потом подъезжает к столу. Ему говорят о'кей, и он уезжает. Вот. Я выехал, как все люди по сигналу. Но как поворачивать, я забыл. И я еду, стол, где сидит милиция, неумолимо приближается. Как сейчас вижу, хоть и было давно. И я не понимаю, вернее не помню, не могу вспомнить, что надо делать, а скорость была достаточная. И я вижу, как рука председателя комиссии, а он был инвалидом Отечественной войны еще - рядом были костыли... Так вот его рука застряла в воздухе. Он побледнел. А я, против своей воли, но прямо на него еду. Другие все в комиссии, вот эти члены комиссии - они, разумеется, все поняли и врассыпную. Кто - влево, кто - вправо, кто - пригнувшись, кто - так просто, но все метались в разные стороны. А я на полной скорости врезался в этого председателя, который тоже пытался сбежать, но он - единственный, кто просто не мог этого физически сделать. Нехорошо смеяться над этим, но... В общем, я очутился на земле. Смотрю - милиционеров нет. И я бегом с этой площадки. Оставил на поле битвы эту "Тулу". И больше туда не появлялся. Это было с мотороллером. И потом мне сказали, что кто-то где-то что-то купил. Мне принесли несколько рублей за эту "Тулу". А еще был смешной случай, как я сдавал... Все-таки я накопил денег и купил себе "Москвич". 407-й, по-моему, самый первый. По открытке. Дошла очередь, я купил себе "Москвич". А, это уже после Германии было. Тогда с машинами легче стало. И все время, пока я был в Германии, я состоял в очереди на "Москвича". И отмечаться ходили тут мои родственники. Ну, я раз 15 сдавал на вождение. До этих правил меня просто не допускали. А в последний раз мне уже прямо сказали - ты больше сюда не приходи хотя бы месяца два. Мы просто тебя видеть не можем.
- А почему?
- Потому что, как вы говорите, я доверчивый. Сажусь я. Рядом садится инспектор, слева тротуар, справа народ уже стоит. Заранее смеется, хихикает - сейчас будет спектакль. Пришел Ворошилов, сдавать на права. И инспектор говорит: ну, трогайся, чего стоишь? Времени мало. Я нажимаю на газ, она не идет. Не идет машина. Он говорит: ты что-то делаешь неправильно. Трогайся. … … Не идет. Все вроде нормально. И тогда он мне говорит: а ты посмотри назад. Ну, сзади все смеются, стоят. Он говорит: ты знаешь, эти идиоты тебе подложили в багажник кирпичи. Поэтому тяжесть большая - ты не можешь с места сдвинуться. Я, болван, встал и открыл багажник. Вот, после этого он мне сказал, чтобы я месяца два не приходил больше. Вот. Ну, сейчас я вожу, правда, неумело. Какие еще будут вопросы?
- Вопрос у меня вот какой. Возвращаясь к художнику этому, Базилю Родченко, ведь отец ему сказал мудрую вещь - два пути познания мира. Вы какой выбрали?