- А хорошие-то люди есть, попадаются? Где-то среди всех этих портретов? Вообще, какое-то есть такое определение? Человек порядочный? Человек непорядочный? Вообще, как Вы воспринимаете, по первому впечатлению людей или все-таки, после создания своего этого вот образа?
- Вы знаете, первое впечатление, все-таки оно довлеет. И потом начинается искажение, конечно. От ума, от поступков человека, я начинаю видеть его по-другому, потом - по-третьему, потом - по-четвертому. А потом смотрю - ха! Это же первое впечатление! Совпадает? Совпадает!
- Вот, мне интересно, я, когда за Вами наблюдала, Вы нервничаете перед каждой программой. Ходите, заломив руки. Ну, такое ощущение – не хватает наполеоновской треуголки. Есть комплекс Наполеона? Власти? Есть? Нет?
- Есть. Да. Но вот что это за власть, я сейчас думаю. Это власть, когда от меня зависит жизнь. На самом деле - жизнь. Можно и примитивно сказать, что многие карьеры знатоков построены на клубе. Многие. Кто-то женился, кто-то приобрел свою фирму. Кто-то обогатился из-за того, как он повернулся в прямом эфире. И я не скажу, что это ответственность... Мне слово ответственность вообще не понятно. Человек отвечает за себя. И это самая большая ответственность. Но, вот когда ты встаешь, и начинается программа, ведь ты же не знаешь ничего... Ты ничего не знаешь. Ты забываешь все совершенно. Теперь вернемся к вашему вопросу насчет того попадаются ли Ворошилову "хорошие люди". Человек в своей жизни ищет какое-нибудь другое живое существо, которое бы его не продало. Вот. Это естественное такое желание... Какой бы человек ни был суровый, сухой, любой человек хочет какую-то родственную душу, в которой он был бы уверен. Некоторые для этого приобретают собаку - друга человека. Наверное, правильно делают. Вот, я нашел всего двух друзей. Но люди... люди... С течением жизни я понял, что наступает обязательно такая минута, когда ты... ты всегда у них оказываешься на втором, на третьем, на четвертом плане. Когда под воздействием ли жестокой жизни, под воздействием ли того, что я такой же, даже еще хуже, чем они, они от тебя отворачиваются, они тебя предают. Например, все здесь в нашей телекомпании, считают меня предателем. Ну, почему?! Хотя, наверное, такой я и есть на самом деле. Но меня это не очень волнует. И поэтому, это я считаю многих своих, так называемых, друзей - предателями по отношению ко мне. Поэтому мне так трудно с людьми; так невозможно найти человека, который бы тебя понимал, и который был бы с тобой одно целое.
- Наверное, это было во все времена трудно для любого человека, особенно для художника - эгоиста просто по своей сути?
- Не знаю. Так умно я вряд ли смогу сформулировать. Это дело такое тонкое. Но как спасение - для меня - всегда возникает работа. Прежде всего. Это единственное, что тебя не предает. Никогда. Ты ее можешь предать. А работа для меня как женщина. Я уже говорил не раз. Но женщина очень жестокая. Если вдруг когда-нибудь чуть-чуть ты предпочтешь этой ревнивой женщине что-то другое: рублишко, гордость свою, славу чуть-чуть... Я-то знаю, что истинная работа, а что ложь. Что мимикрирует под работу. Лень. Ну, этого у меня не бывает. Если ты ее немножечко предашь, то она тебя так ограбастает, что ты потом из пепелища еле-еле выберешься. Эта женщина просто с непредсказуемым характером. Она тебя просто уничтожит. То есть твоя работа так провалится, что ты потом будешь всю оставшуюся жизнь харкать кровью. Хотя тебя будут все хвалить. Но ты-то понимаешь, что твоя работа - это живое существо, которое тебе отплатило, потому что ты вот тогда-то все-таки решил, что спонсору ты должен больше, чем искусству.
- Как Вы про нас, про женщин... Это поэтому Вы все время говорите, что у Вас была в жизни любовь? Вот Вы ехали на автобусе...
- Ну, была, конечно, да...
- Иллюзорная?
- Ну, была, конечно. Да. И хорошо, что это промелькнуло и там осталась. Вот этим всякая любовь хороша.