Однако пора бы поближе познакомиться с содержанием «ЖД». По мнению Быкова, коренное население России стало жертвой нашествия варягов и хазар. В основе фантастического сюжета – борьба этих захватчиков, которые, по моему разумению, не имеют ничего общего с известными нам племенами, хотя некоторые критики предполагают, что речь идёт о русских и евреях. Сражения противоборствующих сторон происходят в наше время, что, видимо, означает существование некоего параллельного, строго засекреченного мира, доступ в который получил только автор книги о ЖД. Судя по всему, мы опять столкнулись с проблемой двойников – один Быков собирает информацию в потустороннем мире, а другой на её основе создаёт роман, сидя за столом в своей квартире [13]:
«"ЖД" я придумывал лет десять, писал шесть, переписывал и правил несколько раз, заботясь не о политкорректности, а исключительно о точности и полноте высказывания. Меня не очень заботило, насколько это "правильный" роман. Это вообще скорее эпическая поэма по формальным признакам. Я её писал, чтобы, так сказать, оставить за себя. И я знаю, что она действительно получилась, – потому что у меня не было задачи написать "хорошую" в обычном смысле книгу. У меня была задача написать то, что хочется».
Конечно, Быков слегка перемудрил, сообщив, что собирается «ЖД» оставить за себя. Довольно опрометчивое заявление для беллетриста – куда же он уйдёт от своего читателя? Вряд ли направится в дальний скит, где вдали от столичный суеты будет писать поэмы, анализировать события быстротекущей жизни и замаливать свои грехи.
Однако «то, что хочется» – это дорогого стоит! Не каждому удаётся опубликовать такой роман, приходится подстраиваться под конъюнктуру. У Быкова это получилось: видимо, удалось убедить издателя, что роман вовсе не о вражде варягов и хазар, но исключительно и только посвящён любовной лирике [38]:
«"ЖД" ведь <…> главным образом о любви. Это история одной пары, но в четырёх разных вариациях. Каждый ведь на протяжении любовного романа бывает то стариком, то ребёнком, то отцом, то разведчиком, то солдатом-отпускником».
Увы, солдатом-отпускником мне так и не случилось побывать – хватило месяца подготовки в лагерях под Псковом перед сдачей госэкзамена на вузовской военной кафедре. Быков в этом вопросе гораздо компетентнее, ему и карты в руки. Вот и ребёнком он относительно недавно побывал, успел и стать отцом, не исключено даже, что иногда чувствует себя разведчиком во вражеском тылу – надеюсь, воображения на это хватит. Возможно, компетентен он и в том, что касается любви варягов и хазар. То ли любви, то ли вражды – это уж как кому понравится.
Но вот совершенно неожиданное для меня признание автора в интервью для «Собеседника» [39]:
«Это антисемитско–русофобский роман. Его главная концепция сводится к тому, что два племени – русское и еврейское – по очереди покоряют Россию, и ни те, ни другие не являются коренным населением. А коренное население – это несчастные люди, умеющие только работать. <…> Довольно грустное произведение. В итоге коренное население умирает, а после большой войны остаются лишь два человека – русский и еврей, с них-то и начинается новая Россия».
И снова возникает мысль о двойниках. Двое выживших в войне – уж не осколки ли это самого Быкова? Сгорел в огне войны Быков-публицист, умер от ран незадачливый поэт-сатирик. Даже если всё не так, у нас остаётся слабая надежда, что в авторской интерпретации романа обнаружим некий смысл. Однако анализ суждений Дмитрия Быкова по «национальному вопросу» оставлю для другой главы. Здесь же снова предоставлю слово критику, на этот раз Марку Фомичу Амусину – возможно, он что-то разъяснит по этой теме [40]:
«“ЖД”, похоже, писался с сознательным расчетом на скандал, на мощную пиар-волну, которая подняла бы это сочинение на вершину читательского спроса. <…> Проза Быкова здесь обладает полузабытой прелестью повествовательной и изобразительной нормальности – без капканов и лабиринтов. При всей фантасмагоричности содержания, картины рельефны и живы, мысли и поступки персонажей достоверны (хотя перед нами отнюдь не психологический роман), метафоры и прочие тропы – на местах и при деле, чернушность, даже в показательно гротескных эпизодах, не зашкаливает».