Минуту стояла тишина, вязкая, концентрированная, едкая. Вдруг отворилась дверь квартиры на третьем этаже, а потом с жутким грохотом захлопнулась; замок лязгнул на весь подъезд. Вышедшая на лестничную площадку девушка после недолгой паузы застучала по каменным ступенькам высокими острыми каблуками. Спустившись к выходу из подъезда, не лишённая привлекательности и вместе с тем не отличавшаяся худобой юная дама замерла. Последовал смачный плевок, после которого темноту разрезал звонкий женский голос:
- Чёрт тебя дери, электрик криворукий! Найду - прокляну!
Домофон пронзительно запиликал.
На улице девушка, закинув за спину чёрный рюкзак, зашагала к толстому дереву, что стояло напротив дома. Старый ссохшийся дуб, издалека похожий на кривую опору ЛЭП, власти грозились спилить уже не первый год. Но то один, упав с ветки, насмерть разобьётся, то другой от сердечного приступа у основания поляжет. Чертовщина.
Набросив на голову капюшон балахона, тоже тоскливо-чёрного, девушка свистнула, отчего соседские дворовые псы зашлись нестройным лаем. Обеспокоенно глянула на шелестящее небо и подошла к дубу.
Невысоко, в паре метров от дупла, широко расставив крылья и нахохлившись, как разъярённый тетерев, сидел ворон. Он был будто соткан изо льда, стекла и камня. Крылья блестели, словно полированная сталь, глаза застыли, уставившись в самую верхнюю точку неба. Когти твари, схожие по виду с кусками угля, надёжно обхватили гнутую ветку. Расправив крылья, ворон повернул голову, взглянул в глаза девушке и протяжно каркнул.
- И тебе привет, Эдгар.
Она призывно махнула рукой - птица слетела с дерева.
Парочка, пройдя сквозь заросли, попала в заброшенный парк, всегда с радостью их принимавший. Мрачный сквер зарос шиповником и акацией. По земле стелился туман, густой, как кровь, текущая из раны, и белый, как смерть, что витает над кладбищем. Лакированные сапоги с жуткими черепами-застёжками и шнуровкой до колен выстукивали по асфальту непонятный резвый мотив, отдававший биением обезумевшего сердца. Одинокое эхо разносилось ветром на многие километры вокруг, вселяя в случайных прохожих неясное беспокойство: в такую рань порядочный хозяин собаку на улицу не выгонит.
Их путь завершился на отдалённой, захваченной травой могиле. Ворон вспорхнул на голое деревце, чтобы навести марафет. Подрагивающие от волнения пухленькие руки вынули из кармана балахона смятую бумажку, развернули, разгладили. Написанное всё равно оставалось неудобочитаемым.
- Clatto... Verata... чего?
- Кар-р!
- Кончай каркать, Эдгар, и помоги!
- Кар-ркнул Эдгар-р: «Пр-риговор-р!»
- Мерзкая птица! Блин, кто это писал? А, это же я писала. Ну тогда ладно... Р-р-р! Нифига же не прочтёшь! Может, сходить домой, глянуть в инете?
- Кар-р!
- Поняла-поняла. Не буду, - проворчала девушка. - О’Кей, попробуем снова. Clatto, Verata... Nicto, во!
Девушка замерла в благоговейном ожидании. Но магические слова произнесены, а на кладбище по-прежнему царит мёртвая тишина - никто оживать не намеревается. Хотя должен, чёрт возьми!
- Clatto, Verata, Nicto! - повторила она - веско, с достоинством.
Похороненный, судя по всему, плевать хотел на вескость, продолжая вести себя крайне недостойно: могилу изнутри не разрывал, прогнившими руками не тряс, не лез из ямы, будто трупный червь из пустой глазницы, не ходил с диким криком. Не подавал вообще никаких признаков жизни.
- Эгоист! - в сердцах высказалась молодая чернокнижница, снова комкая листок с заклинанием и убирая обратно в карман. - Ты и при жизни вёл себя не лучше!
- Пр-риставай, дор-рогой, пр-риставай!
- А ну-ка заткнись, пучок перьев! Ещё раз помянешь это, тебя тоже лопатой прихлопну!
- Кар-р!
Сплюнув на могилу почившего ухажёра, девушка зашагала прочь из обители вечного покоя и вечной же скуки.
- Бр-рёвна! Бур-ратины! Мер-ртвяки хр-реновы!
- Эдгар, завязывай. Полетели отсюда... Или пошли... Да, ёлки, без разницы!
- Повтор-рим? - предложил ворон.
Девушка на ходу пожала плечами.
- А смысл? Не работает же! Найти бы в реале умника, который запостил на форуме эту чушь, и подвесить за...
- Кар-р?