С этого момента авантюрно-приключенческий роман из сталинских времен уступает место советскому производственному роману, где главная тема – труд и борьба за показатели, а герои раскрываются непосредственно в этой борьбе. У Г. Андреева в его очерках тоже именно так. Его герой вместе с Непоседовым и другими производственниками охвачен лихорадкой энтузиазма и желания превратить свое предприятие, которое систематически недовыполняло план, в предприятие передовое, только вот средства, которыми они действуют, совсем не общепопулярны в советской стране. Прежде всего, это введение новой, «прогрессивной» оплаты труда, переоборудование завода, создание позитивной рабочей атмосферы. Люди на заводе Непоседова начинают получать двойную зарплату, для них строится добротное жилье, проводится большой воскресный праздник, на заводе вводится в эксплуатацию новый котел, а в результате – предприятие не только справляется с планом, но и перевыполняет его, и все это, как настойчиво показывает автор, не благодаря системе социалистического управления, а вопреки ей. Чтобы всего этого достичь, Непоседов и его ближайшие сподвижники (к числу которых принадлежит и автобиографический герой) мастерски «обходят» букву закона в пользу своих же трудящихся и общего дела. Можно сказать, что в образе Непоседова показан идеальный управленец сталинского времени, но, как ни парадоксально, управленец антисталинской природы. И это был, как нас убеждает автор, далеко не единичный случай. Один из очерков книги так и называется: «Антикоммунисты строят коммунизм». Механизм и природу этого феномена Г. Андреев детально показал, как показал и еще одну вещь – «бессистемную систему» социалистического хозяйствования, в которой есть надрыв, но нет элементарной производственной логики. Помимо печальной участи поднятого было Непоседовым и опять убитого лесопильного завода, много внимания в книге уделено критике лесной промышленности при большевиках, абсурдности ее устройства: «Всюду две стороны, два лица, ведь государство существует не ради своих граждан, а ради строительства социализма»[194].
Конечно же, книга очерков «На стыке двух эпох» с ее производственной тематикой, с ее экскурсами в область технологий и экономики, с ее простым построением и незамысловатыми названиями глав и отдельных очерков напрямую связана с советской действительностью 1930-х годов, а также с советской производственной прозой, пусть даже эта связь и осуществляется посредством отталкивания, в результате чего получается своеобразный жанр – производственный роман наоборот. В любом случае это – если вновь оглядываться на культурный контекст первой русской эмиграции – как раз тот материал, та проблема, тот стиль, которые были категорически невозможны для писателей-эмигрантов довоенного времени. Ровесники Г. Андреева за рубежом тоже писали о своем эмигрантском труде, часто тяжелом, часто заводском, писали о разнообразных профессиях, которые им пришлось освоить, но все это никогда не становилось магистральной темой их творчества. Советские романы о темпах труда и колхозах они всячески высмеивали, ведь им-то самим интересней всего был человек, а не его производительный труд и не производство как таковое. И все-таки, как ни покажется эта мысль парадоксальной, и герой «производственных» очерков Г. Андреева, и многочисленные герои «молодой» эмигрантской литературы имеют одну несомненную общность. Эта общность – их асоциальное положение, их маргинальность на фоне устойчивого и чуждого бытия. Как и герои Г. Газданова, Б. Поплавского, В. Набокова, Н. Берберовой, В. Яновского, В. Варшавского, В. Андреева, В. Емельянова, автобиографический герой Г. Андреева находится во внутренней оппозиции по отношению к миру внешнему, будь то мир чуждой буржуазной Европы (у них) или мир чуждого социализма (у него).
Третий, завершающий круг общих поколенческих испытаний, отразившийся в прозе Г. Андреева, – Вторая мировая война. Началом войны в Советском Союзе, событиями ее первых месяцев заканчивается книга «На стыке двух эпох». О собственной участи солдата на войне рассказывает самая большая книга Г. Андреева – «Минометчики». В этих свидетельствах «о времени и о себе» много невероятно интересных фактов, бытовых и психологических подробностей, останавливаться на которых в пределах нашей темы нет возможности. Отметим лишь наиболее для нас важное – идейно-нравственную позицию, занимаемую автором. Она не проста и не типична для советской военной прозы, зато вполне соотносима с позицией многих поучаствовавших в войне его сверстников-эмигрантов.
194