— Ребята, сегодня вы какие-то не такие. Что произошло?
Я, было, начал рассказывать, но Владимир — до чего вредная человечина — сразу меня перебил:
— Слушай его, Добрынюшка, слушай. Он скажет, будто я вчера погиб, аж сгорел, понимаешь. А это мой пепел, прах, значит.
— Но это действительно так, и ты прекрасно знаешь об этом.
Добрыня с жалостью посмотрел на меня.
_ Ты же, Володя, исчез из камеры! — не сдавался я. — Сам рассказывал, как в лесу возле Никишихи очутился.
— В каком лесу? Какая Никишиха? — Владимир сделал такой удивленный вид, что нельзя было не поверить. — То я сгорел, то, на ночь гладя, в лес удрал. Ой, бедный Саша, что с твоими мозгами? Я стоял оглушенный дерзостью и нахальством друга, а он, улучив момент, залихватски мне подмигнул.
— Не подмигивай! — взревел я.
Со всей безысходностью я понял, что мне никто никогда не поверит. Но Владимир-то, какую цель он преследует? Почему скрывает?
В лабораторию вошла Юлия, обрадовалась мне и спросила, хорошо ли я спал?
— Отлично, — смущенно ответил я и испугался, что Владимир начнет опять идиотничать. Но при девушке он был сдержан, даже сказал, что я в полном здравии и сознании, чем немало удивил Добрыню. И все-таки, я был сильно зол на друга и решил с ним не разговаривать. А он, как ни в чем не бывало, легонько притронулся к моей груди:
— Не сердись, Санек. Продолжим.
Я грубо откинул его руку, однако послушно направился к «Аленушке».
Блок-отсек со вчерашнего дня был открыт. Владимир заглянул туда:
— Правильно, гра-контакт сорвался. Преотлично!
По его голосу можно было понять, что он загорелся страстью исследователя:
— Если при этом же режиме и в той же последовательности сделать контакт, то все должно повториться: я сгорю и воскресну на Никишихе. Это, Санечек, мы сейчас и проделаем, — и с плазменной фигурной отверткой он полез в блок-отсек. Вот безрассудная, отчаянная голова! С криком «опомнись!» схватил его за ворот рубашки и с силой потянул на себя. Владимир оттолкнул меня. Я опять схватил его. И мы молча, отчаянно сопя, стали бороться. Как это было дико и глупо! Владимир был намного здоровее и сильнее меня и мог бы запросто отшвырнуть прочь, но он для вида пыжился и, казалось, вот-вот расхохочется.
— Да что сегодня с вами! — раздался голос Добрыни.
— Вчера у нас случился нечаянный эксперимент по расколу ка-спирали, — сказал я.
— Не слушай его, — вмешался Владимир. — Он опять заговариваться начал. Еще скажет, что прибыл к нам из двадцатого века.
Ну не идиот ли!
Подошла чем-то взволнованная Юлия и протянула Добрыне желтый квадратик. Добрыня бегло взглянул на квадратик и возмутился:
— С ума сойти! Ночной расход энергии составил миллион триста тысяч в секунду. Это ваш «нечаянный» эксперимент? И молчок, да?
У тебя что тут, опилки? — он довольно сильно постучал Владимира по лбу костяшками пальцев.
Я никак не предполагал, что всегда спокойный Добрыня может так сильно рассердиться. А тут уже и Тарас вызвал его по видофону по поводу расхода энергии.
— Начинается, — тихо проворчал Владимир. — Ничего, Санек, переживем. Все равно скоро мы всех ошарашим.
— У тебя мания ошарашивания.
— Такой мании нет. Пойми, ну расскажем мы. Допустим, нам поверят. А дальше что? Пригласят кучу специалистов и, не дай бог, консультантов и какого-нибудь руководителя, подключат другие лаборатории — тут и протолкнуться будет негде. Могут и программу составить, сроки установить. А самое страшное — контроль изобретут. А еще страшнее — риска не допустят. Подумай сам, какая это работа — без риска.
В лабораторию вбежал Тарас, исподлобья глянул на Владимира, а меня изучающее оглядел с головы до ног, будто впервые увидел. Когда-нибудь тактичность кончится и мне в упор зададут вопрос, кто я такой, откуда я и что здесь потерял? Похоже, этот момент наступил.
— Что тут происходит? — не строго, но с ноткой повелительности спросил Тарас, и взгляд его стал колючим.
Мне пришла удачная мысль:
— Покажи, Володя, свои уравнения, которые ты вчера отправил в вычислительный центр. Помнишь, как глаз прищуривал.
— Ну, Шурка…
— Покажи, не стесняйся, — потребовал Тарас.
Владимир нехотя достал бланки. Тарас и Добрыня просмотрели их, переглянулись, помолчали, опять посмотрели и опять переглянулись.
— Весьма и весьма любопытно, — сказал Тарас. — Это же раскол ка-спирали. И, судя пот расходу энергии, вы провели этот немыслимый эксперимент?
— Можно мне ответить? — я по школьной привычке поднял руку и, уверенный, что поступаю правильно, подробно рассказал о «нечаянном» эксперименте. Меня слушали с интересом, порой с недоверием, но не перебивали. Заглянули в блок-отсек, посмотрели банку с пеплом.
— Действительно все так и было? — спросил Тарас Владимира.
— Если это мой родной прах, значит было.
— Кто из вас врун, не знаю. Врун сам признается в этом, — с этими словами Тарас взял плазменную фигурную отвертку. — Сейчас я соединю ваш злополучный контакт и посмотрю, что произойдет.
С криком «нельзя!» Владимир бросился к шефу и вырвал у него отвертку, он мог рисковать только собой, другим — не давал.
— Все ясно, — удовлетворенно сказал Тарас и попросил собрать сотрудников сектора «Б» института. Сколько было удивления, когда я, великий молчун, по просьбе Тараса приступил к рассказу, да еще текому неправдоподобному. Удивление росло, но вместе с ним и росло неверие и сомнение в действительности происшедшего. Ни расход энергии, ни остатки размазанного пепла на дне блок-отсека, ни честное слово Владимира в правдивости моих слов многих не убедило, потому что такого, по их мнению, быть не могло. Пепел отправили на экспертизу. Пока шум да дело — получили результат экспертизы: пепел млекопитающего из отряда приматов, явно выраженных компонентов волосяного покрова спектральный анализ не показал.
Добрыня первым признался, что верит нам. И Юля верила. Остальные пока сомневались, говорили, что это все что угодно — заблуждение, недоразумение, даже розыгрыш или мистификация — но только не факт.
— Нет, это факт! — убежденно сказал Тарас и потряс бланками вычислений. — Мы мыслим привычными земными категориями. Безусловно, случилось нечто невероятное, не укладывающееся в наше сознание. Но поскольку мы все глубже проникаем в структуру материи, тут возможны любые неожиданности. Юлия неожиданно хлопнула в ладоши. Супруги Марковы поддержали ее. Только Захар и Архип твердо стояли на своем: сгоревший человек из пепла не восстановится, к тому же пепел целый.
Было решено повторить «нечаянный» эксперимент, но сначала хорошо подготовится к нему. Нужна специальная аппаратура и новые приборы, необходимо узнать, почему питание включилось само, в какой последовательности и с какими интервалами происходили события, их качественная и количественная оценки, все характеристики явлений. Кроме того, решили установить в лаборатории биоманекены с датчиками, потому что в момент включения «Аленушки» я почувствовал недомогание и в моем восприятии предметы стали размазываться по пространству. Работы было много.
— А теперь поглядим на него, — Тарас кивнул на Владимира, — и подумаем, как с ним быть?
Думали недолго: за мальчишество и самовольство, за попытку скрыть содеянное решили отстранить от работы до проведения эксперимента.
— Все, Володенька, — объявил Тарас, — ты свободен. Дайте ему дорогу.
Друг мой как-то сразу обмяк, побледнел. Худшего наказания он и представить себе не мог, и понуро поплелся к выходу.
— Минуточку, — остановил его Тарас, — но обратился ко мне. — Я слышал о таинственном бегемоте, живущем у тебя. Объясни, пожалуйста.
Я рассказал о появлении бегемота.
— Поразительно, — удивился Тарас. — Какие вы щедрые на сюрпризы. Может, еще что в запасе есть?
Мне представился удобный случай рассказать о своем появлении, но было много народу, и я не осмелился.
— А что думает о бегемоте Володя? — спросил Тарас.