— Я один раз в такой ситуации бывал. У нас в группе одни мужики были, а баба одна возмутилась, мол беременная я. Так я ее отвел в комнату и хорошенько проверил во всех местах, а потом еще раздеться заставил.
— Михалыч, а ничего, что я все слышу? — Катарина прошла рамку и пригрозила ему пальцем.
Металлодетектор промолчал, просигналив зеленым.
Михалыч, наверное, самый опытный оператор на всей территории Сибири, сгустил пышные таджикские брови, уставившись в монитор.
— Катюха, ты же не из баб, а из этих вот, девчулей. Хм, а бельишка то откровенного везешь куды ль столько? Аль мужика нашла?
— Не твое дело. И нет белья никакого тут, — Катарина подхватила сумку, выехавшую из сканера, и собиралась заглянуть внутрь, чтобы развеять нахлынувшие сомнения.
— Наивная ты девчуля. Шуток не понимаешь.
— Все я понимаю.
Михалыч привстал и указал на туфли.
— Эти то, небось, ношеные много. Они-то точно должны уже светиться как Фокусима.
— Да ну тебя.
Михалыч расхохотался, но, заметив черно-белые фуражки на подходе, замолк и подмигнул ей.
— И тебе удачного дня, — ответила Катарина. — Буду здесь через три недели, привезу, как и обещала.
— Ты просто чудо девчуля.
Черт дернул ее пообещать ему килограмм желудей. Нужны они ему вообще? И ведь не отвертишься. Не привезешь, так в глаза его обидчивые не решишься взглянуть. Со злости еще выдумает пакость и не пропустит. Кто знает, что у него там в голове. Говорят, он воевал где-то.
Катарина поднялась в Брифинговую. Несмотря на легкую усталость в ногах, она как никогда радовалась последней рабочей смене. Завтра она доберется на попутном рейсе с Питера домой в Нижний Новгород и отпуск, только она, дочка и никого больше, целых три недели.
Перед предполетным брифингом для Катарины наступает самое волнительная минута — знакомство с бригадой. Нет, она, конечно, знала всех пилотов и бортпроводников авиакомпании лично, но именно на брифинге узнаешь — с кем работаешь сегодня. Каждый перелет воспринимался ей как маленький цикл жизни, имеющий начало и конец, поэтому к составу бригады она относилась со всей серьезностью, а сегодня это было особенно важным.
Пока со спины она узнала только главного бортпроводника Веру. Ее трудно перепутать с кем-либо еще. Рост без каблуков достигал почти метра восьмидесяти, что существенно выделяло ее даже из толпы мужчин, а короткая прическа и стручковая фигура нередко приводили к тому, что с мужчинами ее могли просто перепутать. Такие как Михалыч и вовсе не упускали момента язвительно подшутить. Вера, конечно, не подавала вида, что низкопробный юмор ее задевает, не удосуживаясь наградить наглецов даже снисходительным вниманием. Но женщина есть женщина. Катарина несколько раз замечала, как Вера возвращалась из туалета с покрасневшими глазами.
За полукруглым ореховым столом сидели пилоты, изучали маршрутные задания и техническую документацию на борт, оставленную предыдущими экипажами. Напротив каждого покорителя неба аккуратно лежала фуражка, обязательно повернутая лицом к хозяину. Пилотская форма вводила Катарину в визуальную эйфорию. Белоснежные рубашки, галстук и черно-желтые погоны — идеальное сочетание вкуса и стиля. Если у нее и будет муж, то обязательно пилот.
Денис Соболев и Ваня Мальцев помахали ей у одной из трех огромный карт России и мира, развешанных по стенам вкруговую. С ними она летала позавчера в Москву, а между рейсами им вместе удалось вырваться и сыграть партию в боулинг. Да, она и в правду сделала двух мужиков, а потом налопалась пиццы за их счет. Жаль, что, таких как они единицы.
— Всем добрый вечер, — Катарина воткнула выдвижную ручку в нишу своего чемодана и подперла ногой.
Вера просто кивнула, а вот капитан воздушного судна Миронов расцвел фирменной улыбкой в сто зубов. Он юморил всегда и вызывал неконтролируемую улыбку даже когда хотел казаться строгим. Складки между его бровей сморщивались глубокими вертикальными линиями, напоминающими жерло вулкана, над которым висел кожаный округлый гриб.
Третьего бортпроводника до сих пор не было и Катарина уже обрадовалась, что может быть все-таки это будет не Миша. Он никогда не опаздывал.
Миронов кивнул Вере и та по стойке смирно начала говорить: