Смотрю на Итана и вижу, как он вскидывает бровь. Он что, думает, что я не разбираюсь в регби? Это было бы странно, учитывая, что я болельщица сборной нашего университета.
— Лу, я все это прекрасно понимаю, — тяжело вздыхает Нора. — Но я бессильна. На матчи регбистов приходит множество студентов и зрителей, трибуны всегда забиты, поэтому их поездки окупаются.
— Ну, конечно, — закатываю глаза. — А то, что мы поддерживаем их во время игр, и многие болельщики и зрители приходят поддержать и нас, это все шутка для департамента?
— Если мы выйдем на чемпионат страны, то мне будет с чем идти к Дэвидсону, но пока я бессильна.
— И как мы выйдем на чемпионат страны, если у нас нет средств, чтобы поехать на отборочные? — интересуется наш капитан Макс.
— Значит, их нужно где-то найти. Заработать, продать органы, привлечь спонсора. — Нора пожимает плечами.
Я издаю стон отчаяния и возвращаю свой взгляд к команде.
Эта команда для меня как семья.
Белла Свон сказала: отдать жизнь за любимого человека — не худшая смерть. И я очень люблю каждого члена своей команды всем сердцем и душой, но все-таки не готова отдать за них свои органы.
Мне двадцать один. Я не могу умереть, пока не сделаю каприоль с винтом, не побываю на Мачу-Пикчу и не обниму Тейлор Свифт! Значит, остаются два варианта: заработать деньги, что практически невозможно, учитывая необходимую сумму, и привлечь спонсора. Пока будем искать спонсора, будем зарабатывать деньги. Вижу только такой выход из сложившейся ситуации.
Остаток тренировки проходит просто ужасно. Каждый из нас расстроен из-за полученной информации. Никакого желания тренироваться нет. Хочется просто лечь на мат, свернуться калачиком и поплакать. Чувство досады даже сильнее злости на Вуди, который в эту самую минуту обнимается в углу со своей новой девушкой. Меня от них тошнит. От всего тошнит. Я чувствую себя просто ужасно.
Вылетаю из тренажерного зала со скоростью звука, даже не потрудившись переодеться или принять душ. Сажусь на асфальт у входа в спортивный комплекс и прислоняюсь спиной к стене позади. Сильный ветер развевает мои выбившиеся из хвоста волосы, и по рукам пробегают сотни мурашек от холода. Еще пару дней назад найди я волшебную лампу с Джином, я бы загадала, чтобы у меня был нейрализатор, и я могла бы стирать себе память, чтобы пересмотреть любимые фильмы, но теперь он был бы нужен мне лишь для того, чтобы стереть из своей памяти всю свою жизнь. Хотя не уверена, что это бы мне помогло. Героиня «Клятвы» забыла большую часть своей жизни, но все-равно в точности повторила каждое свое действие, даже не осознавая этого.
Так что, я тоже безнадежна.
Моя жизнь — полнейшее дерьмо.
И никакой нейрализатор уже меня не спасет.
Хотя нет, жизнь была просто дерьмом, а вот теперь, когда рядом со мной уселся Дылда, она определенно стала самым полнейшим видом дерьма.
Какого черта он приперся?
— Если ты хочешь, чтобы у нас все получилось, ты должна взять себя в руки, — начинает он.
— Ты что, из этих? Ну, которые марафоны самопознания проходят у шарлатанов?
Итан закатывает глаза.
— Лукреция, видит Бог, я едва сдерживаюсь, чтобы не бросить все это к чертовой матери.
— Так брось. — Пожимаю плечами. — Я что, заставляю тебя здесь со мной нянчиться?
— Можно сказать и так.
Вскидываю бровь.
— Да пошел ты.
— Я никуда не пойду без тебя.
— Почему нет? Тебе меня жаль, Итан? — вопрос срывается с моих губ раньше, чем я осознаю это.
Итан резко поворачивается ко мне, вскинув свои густые русые брови.
— Жаль?
Отвожу взгляд, но затем все-таки снова смотрю на Мура. Наши глаза встречаются, и Итан, шумно выдохнув, произносит:
— Лукреция, иногда меня просто поражает, сколько херни сидит в твоей голове.
Избегаю его пронзительного взгляда, оглушенная своим громким стуком сердца.
— На твоих глазах меня бросил парень, затем он разослал мои.. — запинаюсь и делай короткий вдох. — Мои нюдсы, хоть и без лица, но… но ведь все знают о надписи «феномен» у меня на ребре, так что теперь все студенты в курсе..
— В курсе чего, Лукреция? Того, что ты занималась сексом с парнем, с которым была в отношениях на протяжении трех лет? За эти дни хоть один человек как-то косо посмотрел на тебя или что-то тебе сказал? Может быть, кто-то из парней начал над тобой издеваться?
— Нет. Ничего такого, — шепчу я.
— Всем плевать. Каждый студент УЮ, ну, за исключением этой группировки Слизерина во главе со Стейси, уважает тебя. И поверь мне, все уже забыли об этом.