Взгляд ее устремился сквозь стены, в одной ей видимое пространство. Аленушкин встал, молча заглянул ей в глаза и отпрянул. То, что он увидел там, сильной, тревожной волной плеснуло в него, обдало с ног до головы.
- Милая вы моя, нельзя же так! - вскричал он и встряхнул ее за плечи. Да вы ли это? Вас будто подменили. Что творится с вами?
- Нет-нет, - она быстро встала, потерла виски. - Так обещаете?
- Что поделаешь, - он согласно опустил голову. - Раз уж связался с вами... - и в сердцах махнул рукой: - Видно, такова моя миссия в этом деле - давать вам советы и следовать вашим прихотям. Так и быть, сажусь за пеленгатор.
Сегодня долго рассматривала твои работы и сделала маленькое открытие: ты совсем не умеешь писать женщин. У твоих скифских цариц, и у греческих богинь, и у современных девушек - прекрасные, пышные, но совершенно бездуховные тела. Только те, в чьих лицах узнаешь неправильные черты Ее, смотрят осмысленно, с глубинной наполненностью.
Последнее время ты слишком пристрастился, к портретам молоденьких краснощеких девиц. Нет, это не ревность - ведь все девушки - моя копия. Тебе надо встряхнуться.
Давай съездим в Евпаторию. Сюда не мешает время от времени заглядывать тем, чье сердце заплыло жирком. Здесь, на евпаторийской набережной, с ее инвалидными колясками и костылями, ты увидишь самый грубый сгусток физической и душевной боли.
Насколько я понимаю, назначение художника не только в том, чтобы отражать красоту, но и замечать разлитую вокруг боль и, по мере сил, исцелять от нее.
Занудливо, не по-южному, моросил дождь, покачиваясь липкой пеленой, и все никак не мог разредить обложные, давящие тучи. Анна Матвеевна неспешно брела под черным зонтиком по проспекту и, глядя в туманное полотно перед глазами, обдумывала, как объяснить лейтенанту Яичко причину своей странной просьбы. Не открывать же, что вот, мол, сидит дома и подслушивает крики, плач, разговоры, смех всего города. Тут бы ввернуть что-нибудь, если не совсем убедительное, то хотя бы остроумное. Но где взять его, остроумие, если никогда им и не блистала?
Проспект, как обычно, кишел людьми и автомобилями. Однако, озабоченная предстоящей встречей, она не замечала ни лужиц, ни прохожих, ни машин. Забыв о подземном переходе, ринулась через улицу напрямую и чуть было не угодила под мотоцикл. Широкоплечий парень в синем шлеме, из-под которого кокетливо выбивался белокурый клок, резко тормознул, заляпал ее грязной водицей, выругался и, обдав бензинным чадом, укатил.
Быстрым прыжком она очутилась на тротуаре и посмотрела в сторону умчавшегося мотоциклиста Мысли ее были вовсе не о счастливо избегнутой катастрофе. Она пыталась понять, отчего по лицу так неудержимо расплывается улыбка, а ноги уже повернули а сторону, противоположную той, где находилось отделение милиции.
То, что последовало после, было для Анны Матвеевны неожиданно и так странно, как если бы она увидела себя со стороны. Лишь значительно позже ей открылась логическая правильность ее поступка. А пока она с некоторой тревогой повиновалась ногам, которые несли ее в магазин "Спорттовары", где месяц назад довелось покупать аквариум. Обманывая себя, потолкалась у отдела спортивной одежды и спортмелочей и вскоре была в другом конце магазина. Еще не совсем доверяя своему смутному желанию, покрутилась у новеньких велосипедов, вышла на улицу, опять вернулась в магазин и заспешила к сверкающим краской и никелем мотоциклам. Вот точно такой, как тот, на котором сидел чуть не сбивший ее парень.
Медленно двигалась она вдоль железной шеренги. Нет, она вовсе не собиралась делать еще одно экстравагантное приобретение. Почему бы просто не потрогать эти приятные на ощупь машины, когда они стоят вот так, смиренно, беззвучно, храня в себе затаенную победу над пространством и временем? Прикасаться к ним чудно и волнующе, будто трогаешь нечто нематериальное, могущее в любую секунду раствориться, исчезнуть.
Она рассматривала мотоциклы то с одного боку, то с другого, щупала педали, хлопала по седлам. На миг представила крепких молодых парней, оседлавших этих стальных мустангов, а рядом с ними, на крайнем, - себя. Встряхнула головой и рассмеялась: картина выглядела забавно и комично. Когда же нечаянно нажала клаксон, продавец, уже давно наблюдавший за ней, сердито сказал:
- Гражданка, прошу не хулиганить.
- Это кто же хулиганит? - опешила она.
- Трогать машины имеют право лишь покупатели.
- А я кто? - нечаянно вырвалось у нее. - Я и есть покупатель. - Про себя же усмехнулась; "Почему бы и нет?"
- Пусть придут муж, сын, или кто там у вас хочет купить мотоцикл. Вы же все равно в нем ничего не смыслите.
- Вам-то что до моего мужа? - возмутилась она и с грустным достоинством добавила: - Нет у меня никого. Самостоятельная.
- Тем более. - Продавец решительно оттеснил ее от машины. - Выйдите из отдела, а то что-нибудь напортите, а мне потом платить из собственного кармана.